Натали Гончарова в тот знаменательный вечер будет прекрасна, как юная богиня.
Он подойдет к ней, завороженный и покоренный юной царственной красотой. А она, увидев подле себя знаменитого поэта, словно сошедшего к ней небожителя, в ореоле славы и всеобщей любви, смущенная его комплиментами, опустит прекрасные глаза. И это естественное движение чистой души скажет ему главное. Она будет узнана!
А влюбленный поэт будет вспоминать: «Когда я увидел ее в первый раз, красоту ее едва начинали замечать в свете. Я полюбил ее, голова у меня закружилась…» И на странице рукописи меж стихотворных строк легкое перо поэта впервые набросает ее милый образ.
С этого благословенного дня в жизнь Пушкина, в его мечтания и надежды полновластно войдет робкая красавица Натали Гончарова. Войдет, чтобы остаться в ней навсегда.
«Пушкин познакомился с семейством H.H. Гончаровой в 1828 году, когда будущей супруге его едва наступила шестнадцатая весна. Он был представлен ей на бале и тогда же сказал, что участь его будет навеки связана с молодой особой, обращавшей на себя общее внимание», — так писал П. В. Анненков. Вероятней всего, о первой встрече с Пушкиным рассказала ему сама Наталия Николаевна! Неслучайно биограф поэта однажды заметил: «По стечению обстоятельств никто так не поставлен к близким сведениям о человеке, как она».
И как точно это необычное свидетельство соотносится с признанием Пушкина невесте: «…Заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам, или никогда не женюсь». И, надо полагать, слово свое сдержал, — ведь сказано то не пылким юношей, но зрелым мужем, знающим цену и словам, и поступкам.
…Черновая рукопись «Полтавы» — потаенный дневник Пушкина. Эти драгоценные листы запечатлели великое таинство — рождение поэмы. Не удивительно ли найти средь них и эти первые строки?
Позже поэт наречет дочь страдальца Кочубея иным именем, но имя Натальи (ее имя!) будет названо.
Шестнадцатилетняя Натали — Таша, Наталия, младшая из сестер Гончаровых… И эти пушкинские строки, поистине пророческие!
Все-то знает о своем приятеле, и все-то предвидит князь Петр Андреевич: «Он… еще ни в кого не влюбился, а старые любви его немного отшатнулись…»
«Отшатнулись»! Словно деревья под порывом ветра. Или чтобы яснее указать дорогу к ней. Единственной.
И Аннет Оленина, и Софья Пушкина, и графиня Елизавета Воронцова, и Екатерина Ушакова — все они — прежние «любви», былые увлечения.
Светский сплетник Вяземский. Спасибо ему! Он запечатлел в своих письмах незримое: поток любовной энергетики Пушкина, стремительное его развитие. Будто разыгрывается некая музыкальная пьеса с бесконечно меняющимися темпами: аджеволе — «еще ни в кого не влюбился»; адажио — «вероятно, он влюбится»; анданте — «он опять привлюбляется»; аллегро — «влюбляется на старые дрожжи». И в завершение — мощные мажорные аккорды! — признание самого Пушкина: «голова у меня закружилась».
…А в первых числах января 1829 года Пушкин вновь отправился «по прежню следу» в тверские края, в Старицу, где его ждал приятель Алексей Вульф. В уездном городке тоже царило веселье — давали святочные балы. И Александр Сергеевич, по воспоминаниям, принимал в них самое живое участие: много танцевал, не скупился на комплименты провинциальным барышням, и даже усердно ухаживал за синеглазой Катенькой Вельяшевой. Но в глубине души хранил образ девочки, встреченной в Москве и так поразившей воображение своей небесной ангельской красотой…
Та девочка… иль это сон?..
«И СЕРДЦЕ ВНОВЬ ГОРИТ»
Кто может В душе моей читать?
В мае 1829-го, в предгорьях Северного Кавказа, в Георгиевске, всего за несколько дней до своего тридцатилетия, Александр Пушкин написал строки, которым в грядущем, как и их творцу, суждено будет обрести бессмертие.