Чесония: (перелистывая альбом)…Мама…(вздыхает) Если б я такой красивой, как она…
Ванда: (смотрит на фотографию) И папа был хорошенький…
Чесония: Никак не пойму, как от двух таких красивых людей получились такие страшненькие дети.
Ванда: Елена была красивая.
Чесония: Как доказательство она единственная из нас вышла замуж.
Ванда: Я завидовала Елене, когда она забеременела Помпицей.
Чесония: Господи, как я его ждала, как будто он был моим ребенком. Я закрывалась в комнате, подкладывала подушку под платье и воображала, что я беременна как Елена.
Ванда: А на крестинах, когда пьяный поп пел «Кудри вьются, кудри вьются…»
Чесония: Бедная Елена, она хотя бы была счастлива, пока была жива…(плачет)
Ванда: Не начинай!
Чесония: Почему все мужчины сбегали от нас?
Ванда: От меня никто не сбегал.
Чесония: Убежал. Скрипач.
Ванда: Корнелий уехал в турне и остался там.
Чесония: И почему он тебе не написал? Даже открытку не прислал.
Ванда: Он не мог. За нем следила госбезопасность.
Чесония: Да хрен там. (перекрестилась) Господи, прости. Нашел там себе птичку и — прощай, Ванда Мунтяну. Ты на самом деле не предчувствовала, когда одалживала ему деньги, что он останется за границей?
Ванда: он сказал, что хочет купить виолончель.
Чесония: Все наши сбережения…
Ванда: (нервничая) Я смотрю, вы никак не успокоитесь. Прошло пятьдесят лет. Что вы все ковыряете? Зачем вы меня пытаете этой историей?
Чесония: Пытаем?
Ванда: Да. И ты, и невыносимая Мирелла.
Чесония: (испуганно) Мирелла мертва, Ванда.
Ванда: Да, конечно! Снится мне каждую ночь.
Чесония: И тебе?
Обе плачут
Ванда: Все упрекает и упрекает меня. Ванда, ты была дурой! Ванда, ты старшая сестра и должна была быть примером!
Чесония: Каким еще примером?
Ванда: Я должна была уйти, вырваться из этой тюрьмы, которой типа был наш дом.
Чесония: Мирела никогда бы такого не сказала.
Ванда: Какой ужасный конец. Умереть, подслушивая в кладовке.
Чесония: Знаешь, у меня было предчувствие.
Ванда: У меня — нет. Чувствую вину только из-за того, что не смогла вытащить ее из кладовки. И все.
Чесония: Сердечный удар. И я же говорила ей об этом, дорогуша.
Ванда: Погибла при исполнении долга.
Чесония: Не шути так.
Ванда: Ну хватит. Ушла, мы ее красиво похоронили, займемся теперь нашими делами.
Чесония: (глядя в альбом) Хочу тебя кое о чем спросить…
Ванда: (тоже заглядывая в альбом) Ааа, Петенька…
Чесония: Я не знаю одной вещи…
Ванда: Что?
Чесония: Скажи мне.
Ванда: Сонечка, ты витала в мечтах.
Чесония: И вы воспользовались этим.
Ванда: Королем блядунов был твой Петенька!
Чесония: Откуда ты знаешь?
Ванда: (с запинкой) 3наю…
Чесония: Только не говори, что…
Ванда: Не скажу, если тебе больно….
Чесония: (взрываясь) Как же не может мне быть больно, несчастные вы твари?! Я любила его, понимаете? Это был мой шанс, моя соломинка! Я мечтал, что он вытащит меня из нашего дома, из этого болота, из нашего города. У меня всегда были отложены деньги на два билета на поезд. У меня был подготовлен чемодан, я прятала его под кроватью.
Ванда: У нас у всех был собран чемодан. А как ты думала?
Чесония: (внезапно, как на допросе) Ты спала с ним?
Ванда: Оставь меня в покое.
Чесония: А Мирела?
Ванда: Она умерла, не копайся…
Чесония: А я буду копаться! Как вы могли! Вы же мои сестры.
Ванда: Ну и что если? Мы были молоды и глупы. Ты очень хорошо знаешь, как действовали его ласки. У него руки были как змеи. Я вся покрывалась испариной, когда он зажимал меня в углу. И у него была такая стратегия зажимания, Господи Боже ты мой!
Чесония: Короче говоря: вы шлюхи!