— Вы здесь новенькая, — заговорила с ней Майя, подводя Кейси к песочнице. — Вы у кого работаете?
Женщина, казалось, не сразу ее поняла.
— Я не няня. Я его мать.
— В самом деле? — Майя очень удивилась. — Наверное, вы единственная настоящая мать во всей округе.
— Что такое настоящая мать? — спросила Кейси потом, когда они возвращались домой.
Майя засмеялась и не ответила, а Кейси больше не спрашивала. Но она поняла, что женщина, которая спит в одной постели с ее отцом, не может быть настоящей матерью. У нее душистые светлые волосы, которые она постоянно расчесывает, а к песочнице она и близко не подходит. Она вообще все время сидит в своей комнате, и если появляется на людях, то только вечером.
— Поцелуй Алану и пожелай нам спокойной ночи, — обычно говорил отец дочери, когда они с Аланой куда-нибудь уходили.
— Ты такая красивая, — шептала Кейси, целуя Алану в гладкую щеку. И однажды она совершила страшную ошибку: захотела обнять красавицу своими ручонками за шею. Алана оттолкнула ее, прошипев: «Осторожно, прическа».
— Так чего ты ждешь? — поторопила Майя и снова сунула холодный бокал ей в руку. — Неси наверх. И не смей пить. Ты поняла?
Кейси кивнула и пошла наверх по огромной винтовой лестнице. В спальне было очень тихо. Она чуть слышно постучала.
— Почти вовремя, — раздался за дверью суровый голос. — Какого черта ты там делаешь целое утро?
Кейси вошла. Алана сидела среди кружевных подушек в кровати темного дуба с пологом. На ней было розовое неглиже, распущенные волосы падали ей на плечи.
— А-а, это ты, — сказала она.
— Вот твоя вода. — Кейси протянула ей бокал.
— Ну, давай сюда. Думаешь, у меня руки по восемь футов длиной?
— Ты заболела? — Кейси смотрела, с какой жадностью она делает первый глоток.
Алана ничего не сказала, даже «спасибо».
— Ты моя мама?
— Разумеется, я твоя мама. Что с тобой сегодня?
Мама допила то, что осталось в бокале, откинула одеяло и спустила ноги с кровати.
— Помоги мне дойти до ванной, — распорядилась она.
Кейси увидела большой круглый живот.
— Какая ты толстая!
— Не умничай.
Кейси отвела ее в ванную.
— Что значит «не умничай»?
— Это значит, что маленьким девочкам не следует говорить глупости.
Кейси обиделась на замечание и больше ничего не говорила.
В туалете Алану вырвало, и она вернулась в кровать.
— Пришли сюда Майю с другим бокалом, — велела она.
— У твоей мамы будет ребенок, — объяснила ей потом Майя. — Но кажется, она не слишком этому рада.
— Почему?
— Материнство — не для нее.
— А что для нее? — спросила Кейси, не вполне понимая, о чем они говорят, впрочем, как и всегда, когда они разговаривали с Майей. Однако Майя была единственной взрослой в доме, кто уделял ей внимание, и Кейси очень надеялась, что ее вопрос прозвучал не слишком глупо.
— Алана женщина непростая, — только и ответила Майя.
— Я бы хотела, чтобы ты была моей мамой, — призналась ей как-то Кейси.
А потом Майя внезапно исчезла, ее сменила Шона. После Шоны появилась Лесли, грудастая бывшая официантка из бара, — ее наняли заниматься младенцем, но она гораздо охотнее занималась отцом Кейси. Лесли быстро заменили на Рози, но и она скоро исчезла, уступив место Келли, потом Мише и, наконец, Даниэле.
— Твой отец гораздо старше матери, — заметила как-то Шона, ведя Кейси на занятия в подготовительный класс.
— На семнадцать лет. — Кейси не задумывалась, откуда ей это известно. Наверное, услышала разговоры взрослых, они ведь не обращали на нее внимания.
Позже Кейси узнала от Келли, что ее отец — «мерзавец», который «набрасывается на все, что движется», и что ее родители «грязные богачи», хотя они ежедневно принимали ванну.
— Если подумать, откуда на человеке в коме столько грязи? — Эти слова вернули Кейси в действительность.
Сколько времени я проспала?
— Это просто отмершая кожа, — ответил другой голос.
Донна и Пэтси. Они же только что ушли.
— И где же сегодня ваш красавчик муж? — спросила Донна.
— Я уже два дня его не видела, — заметила Пэтси.
Два дня? Прошло два дня? Но это, наверное, лучше, чем если бы день за днем тянулись бесконечно. Хотя днем по крайней мере приходят и уходят люди, суетятся, что-то обсуждают, сплетничают. А ночи совсем глухие, тихие лишь иногда смеются дежурные медсестры или кто-то стонет в палатах.