Встать на ноги получается не с первой попытки. Слабость во всем теле взывает вернуться в горизонтальное положение, а ноющие мышцы, наоборот, требуют разминки и движений.
Ванную комнату нахожу тут же, в комнате, рядом с просторной гардеробной. Всё та же сдержанность, всё тот же минимализм. С изрядной долей вкуса и дороговизны.
Смотрю в зеркало и присвистываю. Лицо бледное, под глазами темные круги, на голове беспорядок. Беру с полочки, что рядом с умывальником, расческу и пытаюсь привести волосы в порядок. Умываюсь холодной водой. Ну вот, уже лучше.
Не могу не заметить, что на мне надет спортивный костюм. Хм, даже не помню, как меня одевали…
Напоследок справляю нужду и выхожу из комнаты. Иду на звук приглушенных голосов.
Нахожу Глеба в компании взрослого, практически полностью седого, мужчины. Они сидят на диване и о чем–то тихо беседуют. Перед ними, на журнальном столике, два коньячных бокала с янтарной жидкостью на дне.
Первым меня замечает Глеб. Ловлю на себе тревожный взгляд его серебристых глаз, широко улыбаюсь. Приятно, блин…
– Алик, проходи, – приглашает он, приподнимаясь с дивана, – познакомься, это Владислав Илларионович, психиатр, занимающийся исследованиями, природой и лечением фобий и различных вегетативных расстройств.
От удивления и серьезности профессии этого седовласого мужчины, которого представляет Глеб, немного зависаю. Ничего себе. Крутой дядя...
– Владислав Илларионович, позвольте представить, Ваш будущий пациент, Альберт, – закончив свою речь, Глеб снова садится и берет свой бокал в руки, круговыми движениями разбалтывая и согревая жидкость.
– Что ж, приятно познакомиться, молодой человек, – улыбается Владислав, протягивая мне руку.
– Да. Здравствуйте. И мне приятно, – выхожу из ступора я, неуверенно пожимая протянутую ладонь.
– Я Вас оставлю, – тихо говорит Глеб и уходит в сторону своего кабинета.
– Итак, – поставленным голосом начинает мужчина, жестом приглашая меня сесть рядом с собою, – Глеб мне рассказал, что у Вас случился приступ «панической атаки»...
– Какой атаки? – бесцеремонно перебиваю я, действительно не понимая о чем идёт речь.
– Что Вы помните из случившегося? – не обращая внимания на мой вопрос, спрашивает врач.
– Я помню сильный страх, панику, озноб, боль в животе и холодный пот, – перечисляю я, усиленно пряча пылающее лицо от проницательных глаз Владислава Илларионовича. Ведь и ежу понятно, что он знает, ЧЕМ мы с Глебом занимались, перед тем, как у меня случился этот приступ.
– О, не стоит так смущаться, молодой человек. Я прекрасно осведомлен ориентацией дорогого Глеба Марковича, и конечно же, я знаю, что между вами произошло в момент самого расстройства. Но я здесь не для того, чтобы осуждать Вас или его. Меня пригласили разобраться в сути проблемы и помочь Вам максимально быстро избавиться от неприятного недуга.
– Эти атаки, как Вы их назвали, они опасны для жизни? – слова этого странного, я бы даже сказал, флегматичного мужчины, немного шокируют меня. Особенно та их часть, в которой говорится про ориентацию Глеба.
– Нет, умереть Вы не можете, – авторитетно заявляет врач, отпивая небольшой глоток коньяка из пузатого бокала, – дело в том, что физически Вам ничего не угрожает. Удушье, страх, паника. Всё это в вашей голове, – Владислав замолкает, что–то обдумывая, – Альберт...
– Можно просто Алик, – поправляю я, но тут же смущаюсь и извиняюсь, – простите.
– Алик, – тон становиться более профессиональным и деловым, – давайте построим нашу беседу таким образом. Я рассказываю Вам максимально доступным языком, что с Вами было, задаю интересующие меня вопросы, а уже потом Вы зададите мне свои, если что–то будет непонятно. Согласны?
– Да, конечно, – вот интересно, у Глеба все знакомые такие властные личности? От этого Влада у меня мурашки бегут по коже, а от его темно–зеленых глаз вообще хочется спрятатьс.
– Прекрасно, – сдержанно улыбается мне эскулап и продолжает, – судя по рассказу Глеба и Вашей реакции, делаю вывод, что приступ случился с Вами впервые. Для начала разберем, что такое «паническая атака»...
Последующие сорок минут он рассказывает, задает вопросы и выявляет шкалу тяжести моего расстройства. За это время я узнаю об этом недуге всё. Ну, или почти всё. Для того чтобы выявить причину появления болезни, я вынужден был рассказать о тяжелом расставании с Олегом и о том, как попал в больницу с диагнозом «нервного истощения» и «малой депрессии». А также о том страшном дне, ставшим для меня и моих чувств роковым.
Чтобы раскрутить меня на столь откровенный разговор, Владиславу Илларионовичу пришлось изрядно потрудиться. И только заверив меня в том, что он повязан кодексом о неразглашении врачебной тайны, развязал мне язык.
В общем, спустя час Владислав вынес мне вердикт, определив мое расстройство как не тяжелое, лечащееся за несколько сеансов терапии.
– Вот, возьми, – протягивает мне свою визитку мужчина в то время, пока мы стоим и курим на балконе, – на обороте есть мой мобильный, но по нему звонишь только в крайнем случае. Понятно? – спрашивает Владислав, незаметно для меня перешедший на «ты».
– Да, конечно, – бойко откликаюсь я, кивнув для большей убедительности.
– Завтра жду тебя на второй сеанс. Да, именно на второй, сегодняшний тоже считается. В общем так, будешь хорошим мальчиком, управимся быстро. И еще, – лицо мужчины становится серьезным, призывая к вниманию, – раз уж приступы у тебя непосредственно связаны с половым актом, – от этих слов краснею, бледнею, но виду не подаю, – то мы не будем его исключать. Наоборот, совместим приятное с полезным! – всё, я в ауте! Сказать, что мне стремно, всё равно, что промолчать. Одно дело говорить о сексе и любовниках с таким же геем, как и ты сам, а другое дело со взрослым мужчиной, и не просто мужчиной, а психиатром. Да, я его пациент по всем статьям. Вот только от своей гейской натуры как–то не спешу избавляться. Меня и так живется не плохо.
– Так, всё, пошли, мне еще с Глебом переговорить нужно, а я уже опаздываю на встречу, – говорит эскулап и уходит с балкона. Плетусь за ним.
Пока Владислав и Глеб разговаривают в его кабинете, я гоняю чаи на кухне. У меня есть над чем подумать...
POV Глеб
Когда в кабинет заходит Влад, я сижу за компом и сосредоточенно читаю договор поставки строительных материалов.
– Ну что, «док», всё плохо или жить будет? – спрашиваю я, потягиваясь всем телом.
– Да будет, конечно, – усмехается мужчина, с удобством располагаясь в кресле напротив.
– Что с ним? – спрашиваю в лоб.
– Да, собственно, ничего серьезного, – разводит руками он, – как ты правильно определил, это был приступ паники, вызванный страхом полового акта.
– Не понимаю, – искренне удивляюсь, сажусь прямо и спрашиваю, – он что, жертва насилия, что ли?
– Все намного прозаичней, друг мой, – с пафосом отвечает Влад, – расстройство вызвано эмоциональным потрясением, произошедшим более полутора лет назад, каким, сказать не могу, уж извини. Добавлю лишь, что всё легко поправимо. Несколько сеансов терапии, и он будет как новенький, а с твоей помощью, так и того раньше, – тепло улыбается мужчина.
– Что ж, это хорошо, – задумчиво говорю я, – а от меня-то что нужно?
– Да ничего сложного, тебе понравится, – загадочно улыбается Владислав, – начну пока с обычной терапии, потом посмотрю, как парнишка отреагирует на гипноз, ну а дальше и тебя подключу, вот только, – «док» делает паузу, внимательно на меня поглядывая, – ты уверен, что готов взять на себя эту ответственность? Зачем тебе это нужно?