– То есть?
– Вы словно сам не свой были, будто кто-то вас сильно разозлил… А что? Что-то не так?
– Все в порядке, - вру я, а сам все продолжаю смотреть на кровавые пятна на рубашке. – Ты выяснил, по какой причине Мирослава взяла больничный?
– Документы у меня дома, но я сам еще не успел их просмотреть. Как буду на месте, отправлю вам файлом, если хотите, хотя я спрашивал у ее коллег, на что все удивлялись и говорили, что даже и не знали, что она написала заявление по собственному. Хотя… - неожиданно тянет Макар.
– Что?!
– Среди всех ее коллег, не знаю, насколько все это правда, она очень тесно общается с одним парнем. Вроде бы он айтишник, но врать не буду. Могу разузнать завтра у всех, если хотите.
– Ладно, но после всего надо сделать еще кое-что. Объясню завтра.
Сев на кровать, из последних усилий заставляю шестеренки в своей голове крутиться, пытаясь достать со дна подсознания потерянные из-за паленого алкоголя воспоминания о вчерашней ночи. Я точно помню, как осушил треть бутылки еще до того, как сел за руль машины, а вот уже после все было настолько смутным, что собрать все картинки воедино, казалось, невозможно. Словно кто-то намеренно разрезал полотно вчерашних событий на мелкие куски и перемешал так, что я даже не знал, с чего стоило начать.
Алкоголь, машина, дом Мирославы… А потом? Помню, что еще в первый рабочий день в компании подсмотрел в личном деле ее домашний адрес и с удивлением осознал, что девушка жила на съемной квартире, хотя я ожидал, что она уже давно купила как минимум квартиру на те деньги, что приняла от отца. Или я что-то не так понял?
Алкоголь, машина, дом, квартира и холодный подъезд… Получается, я ждал ее на лестнице до тех пор, пока она не вернулась домой. Да. А потом…
А потом я все вспомнил. Все до единой, мать его, детали. Как набросился на губы девушки еще в самом подъезде и после начал опустошать свою душу, потому на самом деле хотел, чтобы она знала, что именно я чувствовал вдали от нее. Вспомнил, как ввалился вместе с ней квартиру и повалил на кровать, а еще как увидел тот самый конверт с деньгами, который отец подсунул в очередной раз, а она, сука, приняла…
И полные слез и боли глаза, в которых я до сих пор готов был утонуть, хоть и не умел плавать.
И я пожалел о том, что вспомнил все, что вчера вытворял с Мирославой…
Врываюсь пальцами в волосы на голове и оттягиваю их так сильно, что в глазах начинает мутнеть. Но даже это не помогает мне перестать чувствовать себя самым конченным ублюдком, который никогда даже не обидел ни одну девушки плохим словом, а тут…
– Блять…
Воздух со свистом вылетает из моих легких, а в голове тараканы поднимают белый флаг, капитулируя. И я был с ними солидарен. Вместо того, чтобы начать разъедать себя изнутри от чувства вины и противоречивых мыслей, достаю из бара бутылку дорогого коньяка, который отец подарил мне на днях, и вливаю тот в себя с горла.
Забыться. Больше всего на свете сейчас я хочу забыться.
Семь лет.
Семь долгих лет я вытравлял любые мысли о тебе из своей головы, но стоило снова появиться в моей жизни, как я сам не замечаю, как превращаюсь в монстра, которого сам создал. И боюсь. Неужели ты хочешь, чтобы я уничтожил тебя так, как ты того заслуживаешь? Выдержишь ли ты те испытания, которые я для тебя подготовил? Сломаешься ли так же, как и я тогда? И возненавидишь ли ты меня так же сильно, как и я тебя?
Прошу, возненавидь меня так сильно, чтобы у нас не было шансов на совместное будущее. Вычеркни из своей жизни и прокляни, чтобы я умер в самых жутких муках. Сожги и удали все наши совместные фотографии, забудь мое имя, мое лицо и то, что я говорил тебе в прошлом.
Уничтожь меня так же, как и я уничтожу тебя. И никогда не давай при мне слабину, потому что я ни за что тебя не пожалею.
Я так отчаянно хотел твоей любви, а получил очередной плевок в душу.
Конец ознакомительного фрагмента