Я надеялся, что последние его мысли были обо мне.
========== Часть 26 ==========
На немеющих ногах взошел на крыльцо дома. Дверь распахнулась, едва ключ коснулся ячейки. Поль повис у меня на шее, отчего я едва не потерял равновесие.
— С тобой все в порядке? Все хорошо? — шептал он, бегло ощупывая меня.
— Да, я цел, все нормально. Успокойся.
— Где ты был? — раздался от лестницы голос отца.
Но Поль не давал ответить, вцепившись мертвой хваткой, продолжал задавать свои вопросы.
— Все хорошо, успокойся.
— Они сказали, что он погиб на переезде… Я думал…
— Кто погиб?
— Ты не знаешь?
— Нет.
— Глеб. В новостях сообщили, его машина на переезде встретилась с поездом.
— Меня там не было.
Упрямым взглядом он сверлил меня, не сдаваясь. Потом моргнул, и синие глаза снова впились в мои.
— Ты врешь, — шепнул он.
— Меня не было там. Повторяю.
— Тогда где ты был? — снова услышал я голос отца.
— Я же сказал: в институте, отвозил презентации по микробиологии на кафедру.
— А универ круглосуточно работает?
— Потом к другу заехал.
— У тебя телефон выключен, — снова Поль тихо, следуя за мной в гостиную.
— Я знаю, прости. Он разрядился. Неоткуда было позвонить.
— К какому другу? — отец преследовал нас по пятам.
— Да не важно, а что за паника такая?
— Я расскажу или ты сам? — почему-то спросил он у Поля, отчего тот потупил взгляд в пол и выдернул свою руку из моей.
— Он в курсе всего.
— Что?
— Я рассказал всё твоему отцу.
— Ты рассказал «всё» моему отцу?
— Я же говорил — плохая идея, мне здесь с ним оставаться.
— На сколько «всё»? Прям всё-всё?
— Да: про продюсера и группу, про долг, подставу и посылку.
— Зачем?
— Он…
— Затем, чтобы тебе помочь. Затем, что видел, что с тобой творится что-то совсем тебе не свойственное. Не смотри на него так, он не виноват.
— Он бил тебя?
— С ума сошел? За кого ты вообще меня принимаешь?
— Он угрожал тебе?
И снова Полю не дали ответить:
— Я разговаривал с ним, конструктивно выстраивая беседу.
— Все понятно. Ты запугал его.
Отец, подумав, добавил:
— Я просто обрисовал перспективы твоих импульсивных действий.
— Прости, — отозвался Поль.
Успокаивающе растирая ему плечи, я сказал так, чтобы слышал отец:
— Все нормально, глупо было думать, что ты не расколешься, ведь мой отец проработал тридцать лет едва ли не в гестапо. Скажи спасибо, что еще легко отделался, видел бы ты других моих друзей, которых я так же опрометчиво когда-то оставлял с ним наедине.
— Не ёрничай.
— Это почему же?
— Потому что сам должен был все рассказать и уже давно.
— Абсурд! Ты до сих пор считаешь, что вправе контролировать мою жизнь! — от перенапряжения меня трясло и тошнило, но я привык отстаивать себя перед ним до конца, пусть понятия о победах у нас были разные.
— Тебя ставят на бабки, присылают похоронные венки, ты лезешь в дерьмо, в котором ни черта не смыслишь. Еще смеешь на меня орать, потому что приходится едва ли не выбивать правду из твоего любовника, чтобы тебе помочь!
— Нужно было лезть в мою жизнь, когда я просил об этом и даже ждал помощи, а теперь поздно, я сам разберусь!
Звук работающего телевизора прервал наш спор, Поль сделал громче:
— Очевидцы утверждают, что перед аварией видели погибшего водителя, с кем-то оживленно спорящим на обочине, за несколько километров до места ДТП. Некоторые утверждают, что погибшему угрожали оружием, некоторые говорят, что имел место напряженный разговор, после чего завязалась потасовка, в результате которой, водитель сгоревшего автомобиля толкнув собеседника, побежал до машины и уехал. Неизвестный, сев в черный «Шевроле Ланос» без опознавательных знаков, продолжил преследование. Двигаясь на высокой скорости, водитель «Ленд Крузера», не успевая снизить скорость перед переездом, снес шлагбаум и вылетел на рельсы, в ту же секунду произошло столкновение. В настоящей момент устанавливается личность преследователя. Всех очевидцев случившего просьба обращаться по номеру…
— Когда у вас поездка запланирована? — глухо отозвался отец.
— Послезавтра.
— Это слишком поздно. Я забронирую билеты на ближайший рейс, ваши сдадим, только предварительно ты расскажешь, где сейчас тачка и ствол, и у кого ты их взял. Важны мельчайшие подробности.
========== Часть 27 ==========
Белые простыни, солнечный свет играет на шторах. Тело затекло, особенно рука, на которой лежит его светловолосая голова. В комнате запах гортензии, от наволочек исходит свежий запах травы, должно быть, гостиничный кондиционер для белья. Но самый насыщенный и ощутимый здесь его запах: миндально-перечный аромат кожи, усиливающийся на волосах. Бледно-розовые, приоткрытые губы, движение глаз под закрытыми веками с такими же светлыми, как и волосы, ресницами. Он спит уже некрепко, часто дышит, будто бежит куда-то, тревожно сведены к тонкой переносице светлые, резные брови.
Мои пальцы медленно рисуют круги на его плече. От прикосновений он начинает двигаться и, делая глубокий вдох, открывает глаза. Моргает часто и, наконец, осознав, где находится, поворачивает голову, смотрит на меня своими большими, голубыми глазами. Солнечный свет, отражаясь от персиковых стен, играет на его роговице, и сейчас даже видно, обычно незаметные, зеленые прожилки в ней.
— Привет, — в номере так тихо, что мой хрипловатый голос кажется громким для нас обоих.
Он морщится, тянется и, гладя теплой ладошкой мой живот, целует чуть выше соска.
— Надеюсь, ты спал, — шепчет так же хрипло. — Здесь спокойно. Ты же спал?
— Да. Не переживай, всё нормально.
— Ты прав, я переживаю. И не верю в твоё «нормально».
Приятно, что он волнуется. Я действительно словил бессонницу после случившегося. Стоит закрыть глаза, и тут же вижу этот пожар — горящая, искореженная тачка на переезде, с открытой настежь передней дверцей. Должно быть, Глеб был уже мертв, когда горел, а может и нет, может, пытался выбраться и даже открыл эту дверь, но, скорее всего, его зажало внутри, или повреждения от столкновения были настолько серьезными, что он не смог выбраться…
— Ну вот, снова этот взгляд, будто видишь призраков. О чем ты думаешь? Хотя, не отвечай, я знаю… — он наклоняется ко мне и ведет губами от моих губ по подбородку к уху.
Глаза закрываются сами собой, когда он касается моей кожи, его запах повсюду, я тону в его атмосфере — это самое лучшее, что может происходить со мной: его близость, быть только вдвоем, затеряться где-то, подальше от реальности, в которой…
— Ты никого не убивал и ни в чем не виноват, разве только в том, что пытался мне помочь. Но ты не убивал его, слышишь? На твоих руках нет крови.
Мягкие губы осторожно касаются моего уха, я беру его за шею и зарываюсь в волосы пятерней. У него сексуальный маленький затылок, мне нравится чувствовать его в своей руке.
— Отец так не считает.
— Он неправ, он никогда не был прав ни в чем, что касается нас, — его голос проникает в самый мозг, окутывает, морочит — это приятно. Приятно все, что он делает, что говорит, как говорит, как дышит, и как движется его горячее, изящное тело под простыней. — Мы далеко. Всё уже позади, и ты со мной. Теперь всё будет хорошо. Ты так долго обещал мне это, и вот оно наступило. У нас все хорошо, Никит, пора всё отпустить.