— С Роном? Снова вместе? — Гермиона моргнула несколько раз. — Где ты это услышала?
— Драко поделился с Блейзом. — Пенелопа опустилась на стул. — Сказал, что он пришёл в самый разгар?
Гермиона задыхалась подобно рыбе, пытаясь заговорить, но слова не покидали её рта. Неужели Эйприл была права насчёт субботы? Драко подумал — чёрт, может быть, именно поэтому он дарил красивым француженкам драгоценности? Может, он не встречался с Моник всё это время? Может быть, Гермиона своим глупым поведением толкнула его в её объятия? Она схватилась за край стола, а в её жилах бушевало что-то похожее на панику.
Неужели она всё разрушила?
Гермиона заново настроилась, словно повернула регулятор на маггловском радио, и услышала, что Пенелопа продолжает говорить, а её голос, напоминающий гул помех, становится всё отчётливее.
— …Ты серьезно думала об этом? Рон сдерживал тебя и обращался с тобой очень плохо — особенно в конце. А ты так усердно строила собственное счастье в этом году. К тому же я думала, что у вас с Драко огромный потенциал. Много общего. Сплошная химия. Если бы ты просто дала ему шанс…
— Что я наделала? — раздался страдальческий возглас Гермионы и прервал поток бездыханной болтовни Пенелопы.
Пенелопа уставилась на Гермиону, сузив глаза.
— О, подожди минутку, — воскликнула она, сделав голос громче. — Ты дала ему шанс. Больше, чем шанс. Ты трахнула его! Почему Блейз не упомянул об этом? Проклятые сомнительные международные каминные сети! Чертовы две недели. — Она наклонилась и вновь пристально посмотрела на неё. — Между вами был секс и нечто большее, гораздо большее, не так ли?
Гермиона лишь смотрела на неё, впившись зубами в нижнюю губу.
Пенни в досаде вскинула руки.
— Я уезжаю, и случается катастрофа! Почему ты мне не рассказала?
— Ну… это ведь было… было личное! — вспылила Гермиона. — Я не планировала отправлять тебе сову о своей сексуальной жизни в полевых условиях или кричать об этом по камину в доме твоих родителей!
— Это не личное, этим нужно делиться с самыми близкими подружками в мельчайших подробностях! По крайней мере, расскажи мне, как всё произошло. — Пенелопа пристально посмотрела на Гермиону.
Гермиона попыталась отвести взгляд, но непреодолимый шквал эмоций лишил её уверенности. Она плюхнулась обратно в кресло.
— Это было чертовски фантастично, ясно? Сокрушительно. Лучше, чем я могла себе представить. Невероятно и очень, очень чудесно. — У неё надломился голос от рыданий.
— Я знала это, о боги! Неужели у него такой большой… потому что Блейз…
Гермиона села обратно.
— Я не буду это обсуждать.
— Но…
— Не буду, Пенелопа.
— Отлично! — Пенни скрестила руки, но затем расцепила их и наклонилась к подруге. — Но он умеет им пользоваться, да?
— Пенни! Сосредоточься! Кажется, я всё испортила!
— Точно. Чёрт. Я пытаюсь успокоиться. — Пенелопа подняла пузырёк с эфирным маслом лаванды со стола Гермионы и глубоко вдохнула. — Хорошо. Наверное, тебе нужно объяснить всё с самого начала. Что, чёрт возьми, происходит с Роном? Ты вернулась к нему? Драко, очевидно, так думает. Он устроил целую тоскливую ночь с Блейзом из-за этого.
— Правда? — Гермиона подалась вперёд.
— Хорошо, теперь тебе нужно сосредоточиться. — Пенни передала Гермионе пузырёк. — И начинай говорить.
Гермиона втянула носом успокаивающий аромат французской (ух) лаванды. Она глубоко вздохнула.
— Нет, я не вернусь к Рону, — медленно проговорила она. — Ни в коем случае. Драко застал Рона у меня, поскольку Джинни заставила его сообщить мне лично, что они с Лорной женятся и у них родится ребёнок.
— Что??? — из-за крика Пенелопы Гермиона обрадовалась, что в офисе царила тишина.
— Да, новость скоро появится в «Пророке», вот почему я так торопилась.
Пенелопа просто уставилась на неё и открыла рот.
— Знаю, — сказала Гермиона. — Это глупо. Она так молода, и они не так давно вместе. Но он выглядел очень беззаботным и похожим на Рона.
Пенелопа покачала головой, словно выходя из транса.
— Чертовщина какая-то. Ты в порядке? Мне казалось, он никогда не хотел детей!
— Он не хотел, и я… Мне было тяжело это слышать именно по этой причине. Понимаешь, он хотел их, но не со мной. — Гермиона почувствовала отголосок чувств, переполнявших её в субботу, но очень тусклых.
— О, любовь моя. — Пенелопа протянула руку через стол.