Малфой отвечал задорно, вежливо и даже очаровательно по отношению к своим ученикам. По их нетерпеливым вопросам и открытым выражениям лиц было ясно, что он им действительно нравится. Гермиона даже приняла участие в разговоре, произнося слова в нужных местах, старательно игнорируя взгляды и телодвижения Эйприл, которые та бросала в её сторону с тех пор, как Малфой решил сесть рядом с ней, чёрт возьми.
Но всё её внимание сосредоточилось на правой стороне её тела и на том, как близко она была к нему. Тепло, которое она ощущала, казалось, проникало в её пропитанный вином разум, и она осознавала каждое бесконечно малое прикосновение его руки к её, и на одну электрическую секунду — его бедра. А потом в помещении стало довольно тепло, и Малфой, отвечая на длинный и сложный вопрос одного из сотрудников Министерства о заклинаниях Конфундус, расстегнул манжеты и закатал рукава. Гермиона очень старалась не пялиться во время всего этого зрелища, но не была уверена, что ей это удалось.
В этот момент Эйприл определённо бросила на неё взгляд, а затем чертовски быстро исчезла, сказав, что ей нужно в туалет, а затем вернулась и села с другой стороны от Форреста. Она выкрикнула что-то смешное, что фактически перетянуло большую часть разговора на другой конец стола, оставив Гермиону и Малфоя на их собственном маленьком островке, а все остальные на их конце ушли по домам.
Кивком поблагодарив барменшу, он принял свежий виски из-за головы Гермионы и сделал глоток, немного отодвинувшись назад, но при этом повернувшись к ней лицом.
— Как дела, Грейнджер?
Его серые глаза остановились на её лице, и она немного изумилась их цвету вблизи. Такой уникальный от природы, особенно в сочетании с платиновыми волосами. Ей всегда было интересно, есть ли в роду Малфоев хоть немного вейл. Это объяснило бы цвет волос и неземную привлекательность.
Он поднял бровь, и Гермиона поняла, что уставилась на него. И молчала.
— Ну, всё хорошо, — сказала она, являя собой образец эрудиции.
— Слушания прошли успешно?
Теперь его взгляд переместился на её наряд, и Гермиона поборола желание скрестить ноги.
— Да, слушания стали последним препятствием для некоторых законов, которые я помогала разрабатывать в прошлом году.
— О чём?
— О правах русалок.
Гермиона украдкой взглянула на него, чтобы оценить его реакцию, не испытывает ли он отвращения к её деятельности, но его глаза загорелись.
— О, я читал об этом. Подобное ваш отдел устроил для кентавров несколько лет назад.
— Точно! — Гермиона постаралась не выдать своего удивления. Но она всё-таки удивилась.
— Весьма преобразующее для населения, не так ли? Некоторые столь необходимые меры защиты и кодификации?
— Да, именно. — Очень нужные, о боже. Гермиона скрыла своё искреннее удивление за глотком своего напитка. Одно дело — знать о законодательстве, но одобрить его?
Малфой опёрся на локоть.
— А ты смогла добиться от Скамандера определения существ и для русалок? Я знаю, что в прошлый раз это стало камнем преткновения.
Теперь Гермиону можно было официально сбить с толку.
— Именно об этом и было сегодняшнее слушание.
— Конечно, и ты дала показания. — Его глаза снова переместились на неё. — Думаешь, у тебя получилось?
— Я чертовски на это надеюсь. — Гермиона порывисто вздохнула, и он улыбнулся. Проклятье. Она глотнула вина. — То есть, я усердно работала над законом. Мне пришлось быть основным автором документа с обоснованием позиции. Они, безусловно, заслуживают этого.
— Я вполне согласен.
Гермиона поставила свой бокал.
— Правда? В смысле, ты согласен! Это… — чертовски шокирующее, — отлично.
Малфой бросил на неё взгляд, и она потянулась к нему.
— Ну, то есть, так и есть. Великолепно. Я рада слышать… — Гермиона остановилась и вдохнула. Запах льна был очень сильным и очень, очень приятным. Она слегка прикрыла глаза, пытаясь уловить его нотки. Свежий, но не цитрусовый… скорее белый…
— Грейнджер, что ты делаешь?
Распахнув глаза, Гермиона обнаружила, что на неё взирает забавляющийся серый взгляд, а улыбка, появившаяся ранее, будто стремится возникнуть вновь.
— Прости, — произнесла она, немного неуверенно отстраняясь от него. — Ты просто пахнешь… э-э-э… приятно.
Его брови взлетели вверх.