– Боже, Варя! – моментально подлетаю к девушке, наплевав на то, что мелкие осколки от зеркала, которое еще недавно висело на стене, впиваются в мои ступни. – Как такое произошло?!
– Просто удача снова показала мне свой средний палец… – еле слышно пытается шутить девушка сквозь боль и страх, так ярко отражающиеся на ее лице.
Глава ее были закрыты, губы плотно сжаты, а тело то ли от прохладной воды, то ли от потери крови подрагивало, словно после купания в проруби. Из-за огромного осколка в бедре было почти невозможно контролировать кровотечение, из-за чего когда-то белоснежное полотенце, которым была укутана девушка, больше, чем наполовину было розовым, и его низ – красным от крови.
– Ты и правда самая неудачливая девушка из всех, что я встречал на своем пути, – цежу сквозь зубы скорее от страха за блондинку, чем от злости.
– Хоть где-то я у тебя на первом месте… – снова еле слышно шепчет она прежде, чем окончательно потерять сознание от большого количества крови на своих ногах и моих ладонях, которыми я пытался зажать рану.
На языке у меня вертится одни только нецензурные слова, но вместо того, чтобы ругаться, плотнее закутываю девушку в полотенце, убеждаюсь, что оно не заденет осколок и что тот плотно сидит в бедре, и только после этого аккуратно поднимаю Варю на руки. Ее рука и голова падают, но у меня нет времени на то, чтобы привести ее в чувство, потому что сейчас каждая минута может стоить очень дорого. Я уже превратил ее жизнь в руины и лишил надежды на счастливое беззаботное будущее, растоптал все ее планы и приковал к креслу с костылями.
Я не могу позволить упасть еще глубже в яму, которую она успела вырыть для себя.
Я ей этого не позволю, черт возьми.
Хоть за окном уже давно не вечер, и еще не утро, слава Богу здесь есть медперсонал, дежурящий ночью. Открывая дверь с ноги, медсестры подскакивают на месте и, быстро оценив ситуацию, просят положить девушку на одну из коек, а меня просят выйти из палаты. Было достаточного одного взгляда грозной медсестры за пятьдесят, чтобы меня попутным ветром унесло в коридор, где в течение часа я не знал, как унять в своем теле дрожь. Я словно сидел на стиральной машине во время отжима вещей, как в детстве, и не с первого раза мог дотронуться до кончика носа указательным пальцем. Не помню, когда в последний раз я переживал так же сильно, как и сейчас. Даже развод родителей я с Демьяном пережили проще, чем то, каким стресс неустойчивым я стал после появления Варвары в моей жизни.
– Хоть рана и глубокая, но, к счастью, стекло не задело важных артерий, и мы избежали обильного кровотечения… – вынесла вердикт медсестра, выйдя из палаты с планшетом в руках и отмечая на сенсорном экране больничную карту Вари.
– Но было очень много крови…
– Да, она и правда потеряла ее немало, но не настолько, чтобы умереть, – от последнего слова я содрогаюсь, словно на меня вылили ушат помоев. – Сейчас вы можете оставить ее у нас под наблюдением или забрать с собой в номер, но учтите, что за ней нужен глаз да глаз, чтобы ночью рана случайно не открылась. Мы, конечно, наложили ей швы, но, судя по всему, с удачей у вашей девушки проблемы, – женщина кивает в сторону открытой двери в палату, где Варя в этот момент смотрит на свое зашитое бедро и снова падает на подушку из-за головокружения.
Да, в ближайшее время это мои личные тридцать три несчастья.
– Боюсь, она и здесь без моего надзора найдет приключения на свои нижние девяносто, – стоило мне это сказать, как из палаты послышались звуки, словно кто-то уронил инструменты на пол.
Нам даже не пришлось оборачиваться, чтобы убедиться, чьих рук это было дело, а стоило услышать вслед глухое «Я случайно», мы тяжело вздохнули.
– Тогда заберите ее как можно скорее, пока она не добралась до наших препаратов, – уже просит женщина с наигранной улыбкой перед тем, как уйти.
От вида бледной Вари с капельницей мне становится не по себе, а желудок делает тройной кульбит. От вида раны на ее бедре я морщусь, словно кто-то провел пенопластом по стеклу. Она словно приковывает к себе все мое внимание, и я не сразу понимаю, что уже провожу костяшками пальцев по границам перевязки, лаская нежную кожу девушки. Гладкую и шелковистую.
– Шрам точно останется…
– Плевать. Одним больше, одним меньше, – девушка задирает вверх нос и скрещивает на груди руки, показывая тем самым свое безразличие.
А еще я мельком замечаю старые поперечные шрамы в верхней части бедер. Тонкие и еле заметные. Но уже через секунду Варя накрывает их длинным больничным халатом и отводит от меня свой затравленный взгляд, словно я только что без спроса переступил личную границу, где загадок может быть гораздо больше, чем я себе представлял.