Паоло попытался представить себе эту картину. Пройдет четверть миллиарда лет, а граждане Картер-Циммермана все еще будут обсуждать, этично или неэтично вмешаться, чтобы спасти орфейцев; а может, к тому времени все они просто потеряют интерес к данной планете и улетят к другим звездам или модифицируются в существ, полностью лишенных какого-либо сострадания по отношению к иной органической жизни?
«Грандиозное зрелище для тех, кому уже стукнуло две тысячи лет». Клон Фомальгаута был уничтожен одним небольшим осколком каменной породы. Но в системе Беги гораздо больше летающих обломков, чем в межзвездном пространстве; несмотря на защиту, несмотря на резервное копирование всех данных на далеких зондах-разведчиках, не стоит думать, что популяция К-Ц находится в полной безопасности только потому, что до сих пор ей везло. Им следует пользоваться моментом или вернуться в свои миры и забыть об этом путешествии.
Паоло вспомнил, как искренне был удивлен один друг из полиса Эштон-Лаваль: «Зачем лететь на поиски чужих цивилизаций? В нашем полисе тысячи разных экологических систем, триллион биологических видов разумных существ. Что вы надеетесь найти там, далеко, чего нет здесь?»
А что он надеялся найти? Всего лишь ответы на несколько простых вопросов. Вызывает ли человеческое сознание к жизни время и пространство с целью объяснить само себя? Или же нейтральная, существовавшая прежде Вселенная породила миллиарды различных видов разумной жизни и все они обладают способностью мнить себя величайшими из созданий, до тех пор пока не столкнутся с другими? Для оправдания таких эгоистичных взглядов во многих полисах прибегали к антропокосмологии: если физическая Вселенная является продуктом человеческой мысли, значит, ее нельзя ставить выше виртуальной реальности. Возможно, появилась она и раньше, а любая виртуальная реальность требует физического воплощения посредством какого-либо физического аппарата и в соответствии с физическими законами, но с точки зрения противопоставления «действительности» и «иллюзии» физическая реальность не имеет никаких преимуществ перед виртуальной. Если правы антропокосмологи, то нечестно считать физическую реальность выше появившихся позднее искусственных реальностей, ведь никто не выберет плоть, когда можно выбрать кибертело, не станет обезьяной, если можно стать человеком, и не будет бактерией, если можно быть обезьяной.
— Мы не можем оставаться тут вечно, все ждут тебя, — сказала Елена.
— Где?
Паоло впервые почувствовал, что соскучился по дому; на Земле он всегда встречался с друзьями, используя изображение кратера горы Пинатубо, передаваемое со спутника в реальном времени. Никакая запись не даст такого эффекта.
— Я провожу тебя.
Паоло потянулся и взял Елену за руку. Бассейн, небо, дворик — все исчезло, он снова смотрел на Орфей… на его ночную сторону, но при помощи мысли Паоло легко воспроизводил все — от длинных радиоволн до разноцветного мерцания изотопного гамма-излучения и рассеянных космических лучей. Теперь он заметил многое из того, что узнал о планете из библиотеки. Температура триста градусов Кельвина[2] вызывала мягкий, теплый блеск океана и инфракрасное свечение атмосферы.
Он стоял на длинной, с виду металлической балке, на краю большой геодезической сферы; перед ним расстилалось сияющее пространство космоса. Он посмотрел наверх и увидел усыпанную звездами и забитую космической пылью полосу Млечного Пути — он простирался от зенита до надира. Паоло по блеску мог определить газовый состав каждого облака, каждую линию поглощения и излучения. Он почти что чувствовал, как его рассекает плоскость галактического диска. Некоторые созвездия были немного искажены, но все же вид открывался вполне знакомый: Паоло по цвету узнавал практически все прежние ориентиры. Он легко определил местоположение — двадцать градусов к югу от Сириуса, по старинным меркам Земли, а вот и еле-еле заметное Солнце, но его ни с чем не спутаешь.
Рядом с Паоло была Елена — все та же Елена, хотя оба они стряхнули биологические оковы. Условия данной среды детально отражали физическое состояние реальных макроскопических объектов в свободном падении и в вакууме, но не могли отобразить химический состав, не говоря уже о плоти и крови. Новые тела Паоло и Елены были на вид человекоподобные, но им не хватало сложной микроструктуры, а разум вообще не был связан с физическим телом, он подчинялся процессорной сети.