– Гори, сучий потрох!.. – вопил Герт, прыгая по колено в пламени и досылая затвором новый патрон. Ему яростно-весело вторила Грегорика:
– Сдохни, тварь!!! Получай!..
Яркие трассеры чертили потемневший небосвод, от постоянной стрельбы звенело в ушах, рассыпанные под ногами гильзы заставляли спотыкаться, падать на колени и снова вставать. Пулемет с каждой очередью становился все тяжелее, и почти валил с ног резкой отдачей, отбрасывая назад на шаг или два. Если бы не подставленные плечи товарищей, я уже давно бы грохнулся навзничь и скатился с крыши. Нандор и Грегорика, расстрелявшие все патроны, подпирали меня, словно зенитную турель, отчаянно упираясь подошвами в медные листы.
Неизвестно какая по счету тварь уклонилась от моей очереди и выстрела Амбруса, рухнула на нас, заложив резкий крен, чтобы не задеть флагшток, и выставив вперед острые когти. Перезаряжавший винтовку Герт с проклятием бросился наземь, а Брунгильда мгновенно выхватила шпагу и стремительно взвилась навстречу налетающему птеродактилю. Костяной стук, болезненный взвизг, скрип рассекаемой кожи – и птеродактиль с располосованным крылом брякнулся о крышу и покатился, подскакивая и кувыркаясь, пока не свалился за край. В следующего одновременно попал мой трассер и пуля Гейрскёгуль, и он ушел в сторону, вонзившись в решетчатую лопасть и застряв в ней.
Но за ним уже пикировала новая тварь, голова шла кругом, в глазах двоилось, и я, оглохнув от грохота и опьянев от едкого порохового дыма, непрерывно поливал в небеса и бешено вопил:
– Подходи еще, давай!!! На тебе, паскуда!..
Сухой холостой щелчок ударника, перед которым не оказалось капсюля нового патрона, отдался во мне детской обидой – как, разве уже все?.. Но совершенно пустая лента действительно выскользнула из-под крышки ствольной коробки и запуталась за ногу. Неловко качнувшись, я с размаху сел, тупо глядя на разрастающийся силуэт налетающей твари.
– Патроны!.. У кого остались?.. – где-то на дальнем плане, приглушенно орал Герт. Гейрскёгуль выстрелила и промахнулась, но не стала передергивать затвор, а почему-то схватила винтовку за ствол, точно дубинку. Почему? А-а-а, наверное, патроны вышли и у нее... Время замедлилось, точно резиновое. Птеродактиль шел на нас, не расправляя крыльев и не пытаясь тормозить, поэтому даже клинок отважной Брунгильды был бессилен. Неужели – все?..
В последний миг я вспомнил о браунинге на правом боку, но мои пальцы поймали лишь воздух – а передо мной, заслоняя от налетающего чудовища, вдруг возникла спина Грегорики. Сжав двумя руками мой пистолет, она раз за разом стреляла, посылая навстречу ему тяжелые девятимиллиметровые пули.
Птеродактиль нырнул и врезался клювом в крышу, вспорол мягкую медь и выплеснул горючую требуху. Горящие капли окатили нас, и принцесса, закрываясь от жгучих капель рукавами и отворачиваясь, попятилась, поскользнулась на стреляной гильзе и полетела прямо мне на руки. Ее напряженное тело прижалось ко мне, инстинктивно ища защиты, и я, ни о чем не думая, изо всех обнял ее и зажмурился.
Патронов больше не осталось. Защищаться больше нечем.
Впрочем, плохая ли это смерть? Насколько я помню, был какой-то диспут с моим не слишком хорошо воспитанным фрейдистским подсознанием – насчет славного старта в Вальгаллу в обнимку с красотками. Что же, условие выполнено – прекрасная принцесса стоит пяти любых самых роскошных девиц, которые только могли бы прийти в голову. Мало кому выпадает такая честь. Вроде бы, жалеть не о чем... хотя, конечно, хотелось бы пройти с ней под руку вовсе не во врата загробного мира.
В любом случае, умирать, зажмурившись, было бы стыдно. Подняв лицо, и храбро распахнув глаза, я увидел неожиданную картину. Герт, стоя на коленях рядом, раскачивался и дергался, точно в припадке. Сошел с ума от страха?.. Нет, он повернулся ко мне, размазал выступившие слезы грязным рукавом и снова закис со смеху, протягивая на дрожащей ладони пачку патронов.
– П-п-последняя!.. З-з-засунул, понимаешь, в карман... и не мог найти!.. А они... они... они кончились!..
Повертев головой, я понял, что он имел в виду. Жуткая карусель в небесах над нами исчезла, словно кошмарный сон. Ни одной летучей твари в воздухе – лишь бесконечный воздушный простор и спешащие куда-то синие косматые облака. Вдали над долиной облачный покров вдруг на мгновение разорвался, и на дно упал косой столб солнечного света, заставив поверхность реки заискриться так, что стало больно глазам. Неподвижно стоящая с обнаженной шпагой в руке Брунгильда даже прикрыла лицо ладонью от этого ослепительного сияния.