– К-конечно, я готов помогать и дальше, – перед таким напором я сумел лишь смущенно кивнуть.
Брунгильда выпрямилась и на секунду замерла, глядя мне прямо в глаза. Потом вдруг протянула над столешницей руку.
Рукопожатие вышло крепким. Странно – мне множество раз приходилось жать руки самым разным людям во время наших с отцом скитаний, и многие них остались в моем сердце, как хорошие друзья, товарищи по сложным и опасным предприятиям. Но то ощущение, которое я вдруг испытал сейчас... оно почему-то не было похоже на то впечатление надежности и доверия, с которым я жал руку Герту. Оно было еще теплее и... мягче?..
На секунду замерев, я пытался справиться с царящим в голове сумбуром, и мне совсем не помогала шальная, непонятно откуда взявшаяся мысль о том, что сильные – и очень изящные, даже несмотря на мозоли – пальцы Брунгильды оказались намного тоньше моих.
Телохранительница опустила руки на стол и четко, по-военному наклонила голову, взмахнув густым хвостом, стянутым на затылке:
– Ловлю на слове, и готова отблагодарить всем, чем только пожелаешь, – а затем продолжила чуть тише, глядя вниз: – Прошу, береги ее. Случиться может всякое, и мне невыносимо думать, что я могу потерпеть неудачу... и оставить ее одну.
Заключенный в словах Брунгильды мрачный смысл заставил меня мигом забыть про не совсем понятный момент с «благодарностью», и я, не раздумывая, выпалил в ответ:
– Слушай, я восхищаюсь твоей преданностью, честно! Но знаешь, ты могла бы больше заботиться и о собственной безопасности – не хочется даже думать о том, что и с тобой тоже может что-то случиться.
– Это не имеет значения... – покачала она головой, хотя на щеках вдруг отчего-то проступил едва заметный румянец. – И вот еще что... я не уверена...
– В чем?
– Некоторое время назад я узнала... – Брунгильда в нерешительности помедлила, потом вдруг махнула рукой: – А, нет... не обращай внимания...
Телохранительница явно не могла решиться и рассказать о чем-то еще, что тоже ее явно очень беспокоило. О чем же? Наверняка не ошибусь, предположив, что ее волнует отношение Грегорики.
– Не переживай. Принцесса очень тебя ценит – это даже со стороны отлично видно.
«ИДИООООТ!!! – вдруг раздалось у меня в голове. Я даже дернулся с перепугу. – Ты что, так и не понял ничего?!»
Поскольку ответить внезапно проснувшемуся внутреннему голосу вслух, как обычно, я сейчас не мог, то лишь неловко улыбнулся. Кажется, Брунгильда тоже слегка смутилась, и торопливо принялась щелкать патронами. Я, естественно, последовал ее примеру, покосившись на колеблющийся огонек свечи – она обещала гореть еще долго.
Гардарика, место сброса гондолы «Олимпика»
третье сентября, 18:35
– Ну что там?
Принц Яков, застегивая белоснежную, украшенную кружевами сорочку, появился на пороге гостиной своей роскошной каюты класса «президент». Через дверь за его спиной можно было разглядеть не менее роскошную спальню с огромной кроватью. Длинноносый камердинер по имени Трумэн прищурился, жадно разглядывая силуэт обнаженной девушки, которая скорчилась среди смятых шелковых простыней. Темные вьющиеся волосы упали за закрытое ладонями лицо, тонкие плечи беззащитно вздрагивали – кажется, она все еще плакала. На запястьях алел шелковый шнурок.
Не обращая внимания на вытянувшего тощую шею слугу, Яков плюхнулся в высокое, напоминающее трон кресло, и небрежно мотнул головой в сторону изысканного буфетца на колесиках.
Камердинер, спохватившись, поспешил налить коллекционного токайского в шарообразный, выполненный в авиационной стилистке бокал – столь тонкого стекла, что казался невидимым. Золотистое вино мягко плеснуло по стенкам, когда Яков с удовольствием поболтал его и вдохнул аромат, прежде чем пригубить.
– Так как, есть новые сведения от этого одноглазого наглеца? Он же еще вчера сообщил, что крестьяне из соседнего селения видели либерийцев с воздушного корабля, и обещал доставить мне сестрицу на блюдечке. Куда он подевался?
– Теперь мы это знаем, ваше высочество.
– Ну же, не томи! – с усмешкой поторопил принц. Впрочем, сейчас он явно пребывал в благодушном настроении. Выражение зеленых глаз вполне подошло бы сытому льву, греющемуся на солнышке посреди саванны.
– Луттер передал, что с ним связался другой барон. Некий Вак Хазас, не из самых воинственных. Отряд Ейнаугига оказался разгромлен и полностью уничтожен, – слуга облизнул тонкие губы. Казалось, он испытывал садистское удовольствие, докладывая о побоище.