Грегорика не стала никого дожидаться и быстро спрыгнула с лобового листа. Сделав несколько шагов, она благоговейно замерла перед невероятной мощью архитектурного сооружения, созданного неизвестными гардариканскими мастерами прошлого. Она не двигалась, словно превратившись в статую, все то время, пока я с кряхтением выбирался из люка и разминал поясницу и шею. Лишь когда я встал рядом и тоже задрал голову, она тихо проговорила:
– Невероятно...
– Да, настоящая готика. Даже немного жаль, что наши предки привезли с собой в Либерию протестантизм.
Грегорика встряхнулась, словно выходя из забытья, и возразила с некоторой обидой за родную архитектуру:
– Наши соборы тоже красивы. Хотя, конечно...
– Такого устремленного ввысь впечатления даже близко не создают – хотя бы из-за намного меньших масштабов. Впрочем, чему удивляться – на новом континенте церковь уже никогда не играла такой роли, как в Старом свете, и англиканская готика перешла в светскую архитектуру.
– И в этом виноваты отнюдь не одни Тюдоры! – воскликнула принцесса. – Вы же сами читали, что злоупотребления папистов оставили в памяти такой след, что наши предки решили оставить за спиной все, напоминавшее о них, пусть даже с художественной и культурной точки зрения мы лишились... что это?
В самом деле, в наступившей тишине, нарушаемой лишь посвистом ветра в каменных кружевах собора и негромкими разговорами наших спутников, тоже с трудом выбирающихся из танка и разминающих затекшие конечности, до наших ушей донеслись едва слышные созвучия.
Опустившись на колено, я приложил ладонь к каменному блоку, которыми была выложена площадь.
– Или я схожу с ума... или это... это проходит через мостовую.
– Музыка?.. Но, в самом деле, мне тоже кажется, что мы слышим ее не столько ушами, сколько... – Гергорика решительно зашагала вперед, ко входу в собор, и я заторопился за ней, машинально поправив кобуру. За спиной тут же послышались шаги Брунгильды.
Взбежав по ступеням и пройдя сквозь воронкообразную нишу портала, над которым нависали неразличимые во мраке фигуры святых, мы миновали чугунные врата, разделенные на множество квадратных секций с чугунными рельефами из Ветхого завета. За ними оказалась не абсолютная темнота, которую я ожидал увидеть – в обширном темном притворе слабо светились арки, ведущие в главный неф. И именно оттуда навстречу нам хлынули могучие аккорды органа.
Теперь сомнений быть уже не могло – каменные плиты пола мелко вибрировали под ногами, но эту дрожь властно перекрыли низкие басовые тона, переходящие в инфразвук и отдающиеся в грудной клетке. Притягиваемые таинственной музыкой, мы пересекли притвор и оказались в громадном длинном зале, обрамленном уходящем вдаль лесом колонн.
Падающие откуда-то сверху оранжевые отблески неярких светильников с трудом рассеивали темноту примерно на половине зала, а совсем вдали, очевидно у алтаря, горели крошечные огоньки нескольких свечей. Мы с Грегорикой медленно, шаг за шагом, точно мотыльки, завороженно летящие на пламя, направились вперед, оставив Брунгильду у входной арки и подняв глаза вверх – к левой стороне нефа уровнем выше, где среди ламп поблескивали бесчисленные трубы органа, и протянулась отделанная темным деревом галерейка.
Центральный зал собора содрогался в такт несущим невероятную мощь созвучиям, низвергающимся сверху, точно тяжкий водопад. Незнакомая мелодия наполняла гулкое пространство, отражаясь от уходящих на невозможную высоту арок и контрфорсов, заставляла мелко подрагивать стеклышки витражей – и быстрее биться мое сердце, повелительно и непререкаемо настроив его под себя.
Замерев, я внезапно с невероятной остротой почувствовал, что старинный собор в это мгновение превратился в некую мистическую аукупунктурную точку – средоточие остатков культуры всего неизмеримо огромного мертвого материка. Именно здесь сплелась сейчас болезненно тонкая сеть призрачных нитей, объединяющих отдельные человеческие существа, их мысли и память в цивилизацию. Кто мы поодиночке? Ничтожные, микроскопические проблески разума в бесконечной пустыне мироздания. Но людей соединяют невидимые векторы мысли, превращающиеся в слова, затем в легенды, стихи, книги. Подобно сетке силовых линий магнитных полей, они тянутся, переплетаясь в узлы и скопления, отмечая собой действие непостижимой культурной гравитации. В нормальном человеческом обществе эта сеть так плотна, сплетена в такую тугую ткань, что выделить отдельные нити и места пересечений попросту невозможно.