– Я терпеть его не могу! – решительно ответила Грегорика, но слегка покраснела. Заметив это, София перешла в наступление:
– Какая сочная тема для прессы! Ха, удивительно, что Сенат еще все это не раскопал. Ведь там так хотят замазать тюдоровских наследников грязью – а лучше инцеста ничего не придумать!
– Мне все равно, что скажут обо мне, – пожала плечами принцесса, явно восстановив самообладание. – Но лучше прекратим этот разговор.
– Еще бы! Ты так говоришь, потому что не хочешь признать – здесь победила я!
Нимало не смущаясь вопиющим противоречием со своими же недавними словами, София положила руку на живот и с победным видом хмыкнула. Впрочем, в ее следующих словах снова прозвучала горечь:
– Грустно только... что это все равно не помогло бы удержать Якова. Все это бессмысленно... и ничем не кончится.
Помолчав, Грегорика заговорила, не поднимая глаз, негромко. Такого тона от нее мне до сих пор еще не приходилось слышать.
– Наверное, я не имею права так говорить... но все же. Сейчас мы в сложном положении, но я уверена, что через некоторое время мы встретимся с дядюшкой Магнусом, и он поможет нам вернуться домой. София, я обещаю в любом случае позаботиться о вашем ребенке. Пожалуйста, не надо избавляться от него.
Хрусть.
Слова принцессы ударили меня, словно мешок с углем, упавший на голову. Тупо уставившись на треснувший в руке бокал и капли крови, смешавшиеся с вином, я уже не слышал, что ответила София. В ушах стоял только колокольный стук сердца, а нестерпимое чувство вины заставило меня крепко-крепко зажмурить глаза – хотя и совершенно напрасно.
Глава девятая: Мертвая история - часть 3
В трапезной остались только Грегорика и Брунгильда. Закрыв за собой дверь братской, куда она только что вместе с Алисой отвела явно плохо себя чувствующую и злую на весь мир Софию, принцесса обернулась к телохранительнице. Та смущенно потупилась, спрятав под столом руки с измазанными в крови пальцами.
– Пусть отдохнет, – сказала Грегорика, устало сжав переносицу. – Время уже позднее, нам тоже стоило бы немного поспать перед завтрашней экспедицией.
– Да, госпожа.
– Но нужно еще сходить к Весне, узнать, что творится в мире и... ты, случайно, не видела, где он?
– Сидит на ступенях перед входом, – не поднимая глаз, ответила телохранительница.
– Вспомнила, что бинт у тебя всегда с собой. Так же получилось, когда я порезалась осокой во время наших с тобой приключений: ты испугалась и бросилась помогать мне. Понимаешь, глядя, как ты сейчас перевязывала его... я вспомнила ваш ночной разговор, – задумчиво проговорила принцесса, и добавила, глядя прямо на горничную. – Прости, я случайно услышала его, и кое-что поняла... прежде всего, про себя саму.
– Г-госпожа, я не имела в виду ничего такого!.. – торопливо вскинулась Брунгильда, и ее щеки залил непривычный румянец.
– Ни разу не видела, чтобы ты так краснела, – слабо улыбнулась Грегорика. – Нужно ли лучшее доказательство? Хм-м-м... мне никогда бы не пришло в голову, что мы с тобой можем оказаться соперницами.
– Т-такого не будет, ваше высочество!!! – телохранительница вскочила, со стуком отбросив стул, и судорожно стиснула руки на груди. – Я ни за что, никогда не сделаю ничего, что расстроит вас!..
Грегорика слегка вздрогнула и шире раскрыла глаза – словно увидев что-то неожиданное. Повисло долгое молчание. Наконец, она мягко произнесла:
– Знаешь, Хильда, я совсем не рада, что ты так говоришь. Пользоваться своим положением в любви – нечестно. Я не хочу, чтобы ты так думала обо мне.
Опустив голову и машинально вытянув руки по швам, словно солдат в строю, Брунгильда сдавленно проговорила:
– Вы... вы для меня важнее всего, госпожа.
Грегорика помедлила еще секунду, пристально глядя на телохранительницу, и вдруг шагнула вперед, обняв и прижав к себе ее напряженно вытянутое тело. Произнесенные шепотом слова прозвучали, тем не менее, совершенно отчетливо:
– Ты тоже очень дорога мне, Хильда. У меня нет никого ближе тебя. И мне совсем не нравится, когда ты, чтобы угодить мне, отказываешься от всего: от своих чувств, желаний и мыслей, даже от самой себя.