Религиозные верования оказываются и у тех учёных, от которых не принято этого ожидать. К таким относится Ч. Дарвин:
„Я никогда не был атеистом в смысле отрицания существования Творца“ [Письма Дарвина.]. „В первую клетку жизнь должна была быть вдохнута Творцом“.
Когда известный естествоиспытатель Уоллес посетил Дарвина, то ему пришлось подождать приема, так как сын его сказал: „Теперь мой отец молится“.
В тридцатых годах Дарвин был на Огненной Земле; он был подавлен картиной тамошних нравов, типичным проявлением которых были разврат, детоубийство, человеческие жертвоприношения.
Через несколько лет он вновь посетил эту страну. И что же? Нравственность дикарей стала неузнаваемой. Оказалось, что это было плодом работы христианской миссии, силою Евангелия устранившей упомянутые печальные факты. С тех пор и пожизненно Дарвин был в числе членов и жертвователей этой миссии. Незадолго до смерти он читал Послание апостола Павла к евреям и восхищался глубиной этой, по его выражению, „царственной книги“.
Можно было бы привести ещё много подобных примеров из жизни учёных, но и этих достаточно, чтобы видеть, что только наше „полузнание“ удаляет нас от Бога. Если эти гении и таланты, двигавшие науку, были людьми веры, то почему не можем быть последними мы, являющиеся в научном отношении только их слабыми учениками?
Люди науки слагают смиренно венцы свои у подножья Божьего престола.
Как-то в московском университетском храме был такой случай с известным гинекологом проф. Синициным на Страстной неделе: положив земной поклон, старик так и застыл в этой позе... Оказалось, что он умер в эту минуту. Так склонялась до конца душа учёного перед Богом, отдавая Ему последний вздох...
Неудивительно также возникновение в разных странах Христианского Студенческого Движения, члены которого стремятся объединить науку и христианскую религию в жизни.
Его распространению много способствовал знаменитый биолог Генри Друммонд, который производил своими глубокими лекциями неизгладимое впечатление на студентов именно потому, что соединял в своём лице блестящую учёность и пламенную веру во Христа.
Студент-христианин явление вполне естественное, нормальное — как это ни кажется странным традиционно мыслящему студенчеству, которое считает религию уделом отсталых людей и боится, что религия не совместима с свободной мыслью. Но мы видим на деле, что образованный человек не только может, но и неизбежно должен верить в Бога. Великие учёные, которые служат для нас авторитетом в области науки, оказывается, могут быть для нас примером и в области религии. И потому —
Не ограждайся гранью тесной,
Огней духовных не туши —
Свободомыслие совместно
С религиозностью души.
Слава тем студентам, которые умеют победить засилие традиционных предрассудков и пренебречь ложным стыдом во имя истины, или как поется в русской студенческой песне:
Слава, кто истине служит,
Истине жертвует всем.
И наоборот, студент-атеист есть явление печальное и ненормальное. Не хочется бросить упрека честному и добросовестному сомнению, даже неверию, потому что иногда оно есть лишь протест против суеверий и искажений Евангелия и скрытая жажда глубокой сознательной веры; во всяком случае это есть болезнь духа, а болезнь должна вызывать только сострадание. Нельзя не пожалеть особенно о тех, кто эту болезнь стремится распространить в народе и вместо того, чтобы говорить только в „сердце своём“: „нет Бога“, открыто провозглашает своё субъективное заблуждение перед „малыми сими“, разоряя таким образом душу народа.
Атеизм не только не гармонирует с разумом и наукой, но идёт вразрез с ними, приводя человеческую мысль в тупик. Мысля по закону причинности, атеизм не даёт ответа о Причине, создавшей мир (или отвечает наивно, как один из учёных атеистов в Москве: „Природа сама себя создала“). Он не может указать возвышенной цели жизни, ибо отрицает бессмертие. Он не может обосновать определённой объективной нравственности (конечно, если не прибегает к заимствованиям из христианской идеологии) — потому что: „Если Бога нет, всё позволено“.
В конце концов, в результате постепенного разрушения всего абсолютного и объективного, он приходит к лозунгу: „Нет ни Бога, ни природы“ [Такая надпись висит на одной из улиц Москвы как девиз одной атеистической группы.].
В большом масштабе плоды атеизма сказываются уже в тёмных массах русского народа, приводя его к нравственному одичанию.
Но и просвещённому западу угрожает та же опасность духовного оскудения и вырождения, поскольку в нём цивилизация отделилась от культуры, техника от культа, наука от религии. Это показывает в своей проницательной оценке Европы Освальд Шпенглер (в своём произведении „Закат Европы“).