Все цифры были неверны
Один болельщик решил подшутить надо мной и подсунул мне таблицу, в которой были записаны кое-какие результаты однокругового турнира трех хоккейных команд. Вот эта таблица:
| Игры | Победы | Поражения | Ничьи | Заброшено | Пропущено | |
| «Авангард» | 2 | 1 | 4 | 3 | ||
| «Буревестник» | 0 | 1 | 2 | |||
| «Водник» | 1 | 0 | 0 | 2 | 2 |
Я быстро разобрался с таблицей, восстановил недостающие записи, выяснил счет, с которым заканчивались игры, состоявшиеся по ходу турнира. Но я и без таблицы знал счет после одной из встреч (там были заброшены в общей сложности две шайбы), а по таблице получалось совсем не то. Заподозрив неладное, я позвонил шутнику, и тот сознался, что в таблице вообще нет ни одной верной цифры. Он сообщил также, что все три команды уже выходили на лед и что в каждой игре было заброшено не более четырех шайб.
А теперь скажите, каким получился счет в каждой из встреч, если исходить из неправильной таблицы, и каким был счет в действительности.
Два краха – уроки и итоги
Доктор экономических наук И. ОСАДЧАЯ.
XX столетие стало свидетелем двух величайших крахов. Первая его треть закончилась крахом системы классического капитализма. Подтверждением тому был самый глубокий и всеобъемлющий кризис 1929-1933 годов. Однако капитализм нашел из него выход в создании нового механизма регулирования, основанного на сочетании цивилизованного рынка, государственного вмешательства в экономику и демократической системы власти.
Завершающая треть ознаменовалась крахом социалистической системы, основанной на полном огосударствлении экономики и тотальной власти одной партии. Этот кризис продолжается. И если в ряде бывших стран «соцлагеря» уже наметился перелом (практически остановлена инфляция и начался подъем в Польше, Чехии, Словакии, Венгрии), то в нашей стране света в конце туннеля еще не видно. Глубочайший структурный кризис- кризис переходного периода переплелся с такой же структурной инфляцией и недавним финансовым кризисом, и борьба с этой многоголовой гидрой пока еще не выдвинула своего героя.
Но очевидно, что в перспективе цель та же: создать устойчивый механизм управления экономической системы, основанной на тех же трех китах: цивилизованный рынок, государственное регулирование, демократическая политическая система. История учит, что именно такая организация общества устойчива, способствует росту благосостояния, выявляет способности людей, обеспечивает решение многих социальных и культурных проблем. Вот почему есть большой соблазн еще раз обратиться к кризису 1929- 1933 годов и его итогам.
Современную рыночную экономику индустриально развитых стран, как и экономику XIX столетия, по традиции называют «капитализмом», поскольку главная ее черта – динамичность, основанная на превращении прибыли в капитал, на непрерывном накоплении богатства и расширении производства. Однако экономический механизм, который обслуживал и обслуживает этот динамический процесс (а вместе с ним – и уровень благосостояния общества в целом), его социальная структура и менталитет общества не оставались неизменными.
Чем отличался классический капитализм XIX столетия? Это была экономическая система, основанная на индивидуальной частной собственности, где преобладали индивидуальные предприятия. Регулирование такого капитализма осуществлялось в основном с помощью стихийной рыночной конкуренции. Протестантская этика определяла мировоззрение и поведение правящего класса.
На рубеже XIX и XX столетий эта частнопредпринимательская модель начала рождать своих собственных монстров. Концентрация и централизация капитала породили первые крупные корпорации, гигантские тресты и картели, способные монополизировать то или иное производство и отраслевые рынки. А между тем эта монополизация вносила в экономическую систему элементы организации и планирования. Но она же, убивая конкуренцию и свободу ценообразования, несла с собой загнивание и застой. В это же время крепли позиции профсоюзов, способных противопоставить силе монополистических объединений силу организованного рабочего класса, что резко ограничивало рыночные процессы и в определении заработной платы.
Экономическая система утратила гибкость. Результатом стал глубочайший кризис 1929- 1933 годов. За ним последовала длительная депрессия, которая продолжалась вплоть до начала Второй мировой войны.
Чем глубже в историю уходит это событие, тем яснее становится: кризис был не просто очередным циклическим кризисом перепроизводства – одним из тех, что регулярно поражали капиталистическую экономику. То был кризис самой системы, которая уже не могла функционировать по- старому и требовала глубокой перестройки. Вот некоторые его характеристики. Кризис завершил период бурного процветания двадцатых годов. Начался он в финансовой сфере. «Черная пятница» 24 октября 1929 года в один день разорила миллионы крупных и мелких держателей акций, произошел биржевой крах, после чего последовали стремительное снижение производства и рост безработицы.
В 1932 году – самая глубокая точка кризиса – производство сократилось, по сравнению с 1929 годом, более чем наполовину, частные капиталовложения снизились в четыре раза, а в обрабатывающую промышленность – почти в пять раз. Выпуск автомобилей сократился на 80 процентов. Выплавка стали – на 76. В середине 1932 года металлургические заводы были загружены всего на 12 процентов мощности. Кризис сопровождался массовыми банкротствами и безработицей – обанкротилось около 130 тысяч фирм. В начале 1932 года в США насчитывалось 15-17 миллионов безработных. Если прибавить к ним полубезработных, занятых один-три дня в неделю, то это уже почти треть населения.
Особенно сильно кризис ударил по банковской системе. Массовые набеги вкладчиков, стремившихся изъять свои вклады, породили цепную реакцию банковских крахов. В конце 1930 года потерпел крах Банк Соединенных Штатов. В 1931 лопнуло свыше двух тысяч банков, а в 1933 – еще две тысячи семьсот. Это была подлинная банковская катастрофа.
Если наш кризис 1991 года сопровождался бурной инфляцией и ею усугублялся, то Америка в «великую депрессию» инфляции вообще не знала. Наоборот, в США произошло резкое падение цен. Цена пшеницы снизилась в два раза, хлопка – в два с половиной. Цены на сельскохозяйственную продукцию падали сильнее, чем на промышленные товары, разоряя и ухудшая положение фермеров.
Только что вступивший в должность президент США Франклин Рузвельт (на фото – справа) излагает свой «новый курс».
Какие действия предприняло в этих условиях американское правительство? Прямо скажем, неординарные, учитывая историю страны и традиции невмешательства государства в экономику.
Еще в декабре 1929 года президент Гувер выдвигает солидную программу капитального строительства с участием государственных финансов и частных инвестиций. При нем в октябре 1931 года создается Национальная кредитная корпорация (в ней участвуют крупнейшие банки) для спасения от краха промышленных, финансовых, торговых и железнодорожных компаний.
Однако Гувер действовал робко и непоследовательно, он все еще верил, что «экономические болезни нельзя лечить законами», что стоит положиться на «великодушие времени». В 1931 году он даже накладывает вето на законопроект Вагнера о создании системы национальной помощи безработным, по-прежнему рассчитывая на частную филантропию.