Позже было установлено, что причиной катастрофы был преждевременный запуск маршевого двигателя второй ступени. Своим факелом он прожег днище и разрушил бак окислителя, а затем и бак горючего первой ступени, что и привело к разрушению всей конструкции ракеты. В результате при работающем двигателе второй ступени произошло соединение и интенсивное взрывообразное возгорание в общей сложности более ста двадцати тонн компонентов топлива. При этом один за другим запускались пороховые двигатели разделения ступеней и взрывались воздушные баллоны системы наддува баков.
Пожар со взрывами превратил стартовую позицию в огнедышащий ад. От центра старта с огромной скоростью разбегались концентрические волны огненного смерча, уничтожая все на своем пути. Взрывное возгорание шло лавинообразно, оно продолжалось не больше минуты и успело распространиться на десятки метров.
Компоненты топлива выплескивались из баков на стоявших вблизи испытателей. Огонь мгновенно пожирал людей. Ядовитые пары вызывали смертельные отравления. Спасаясь, люди пытались убежать подальше от горящей ракеты, но из-за очень высокой температуры одежда на них вспыхивала как огненный факел, и они сгорали, не успев сделать и нескольких шагов. Одни, очутившись уже в безопасной зоне, пытались перелезть через колючую проволоку и запутывались в ней, другие попадали в приямок (с него перед пуском сняли решетки), куда стекало разлившееся топливо, и обжигались скопившейся там кислотой.
После выгорания компонентов топлива пожар продолжался еще несколько часов. Горело все, что могло гореть: агрегаты и сооружения, оборудование и кабельные коммуникации. Расплавились и горели баки ракеты, уцелели лишь рассчитанные на высокие температуры двигатели первой и второй ступеней, изготовленные из специальных жаропрочных сталей.
Только когда масштабы пожара уменьшились, смогли начать работу пожарные и аварийно-спасательная команда. Были эвакуированы погибшие, раненые получили первую помощь.
Наконец и нам поступила команда покинуть бункер. Первыми вынесли пострадавших. Санитарная машина увезла их в госпиталь, а уцелевшие на автобусе поехали на 43-ю площадку. Там перед гостиницей собрались все участники испытаний, к этому времени уже вернувшиеся с наблюдательного пункта. Они смотрели на нас, как на пришельцев «с того света». А главный конструктор по гироприборам Виктор Иванович Кузнецов сгреб меня в охапку, поднял на вытянутых руках и с возгласом «Живой! Живой!» стал кружить. Оказывается, он, его заместители 3. М. Цециор и О. Ю. Райхман, а также первый заместитель М. К. Янгеля В. С. Будник и главный конструктор электросилового оборудования А. М. Гольцман во время аварии находились в помещении под стартовым столом. По шлемофонной связи они слышали последним мой голос с верхней площадки обслуживания и были уверены, что я там остался. Все были до предела возбуждены, у кого была хоть какая-то информация, пытались обменяться ею с остальными. Чтобы подсчитать погибших и пострадавших, ходили со списками по номерам гостиниц и палатам медпункта.
Заместитель М. К. Янгеля Лев Абрамович Берлин – в списке погибших. За четыре дня до катастрофы ему исполнилось 40 лет.
По горячим следам директор Днепропетровского ракетного завода Л. В. Смирнов и В. С. Будник решили восстановить картину случившегося и собрать материал для предстоящего расследования. Они беседовали с каждым из нас, выясняли, кто и какие давал команды, какие и под чьим руководством проводились операции. Все ответы фиксировались на бумаге, и мы их подписывали. Обстановка в гостинице была гнетущая, казалось, что вот-вот приедет «черный ворон», заберет всех и поминай как звали. Помню такую сцену. По старту мечутся сотрудники спецчасти (одного из звеньев КГБ), пытаясь что-то выяснить по горячим следам. А их руководитель – полковник, угрожая пистолетом, требует от дежурного офицера ответа, где маршал Неделин.
После своеобразной дачи показаний Л. В. Смирнову и В. С. Буднику я с дрожью во всем теле вошел в нашу комнату, где находились уже прошедшие ту же «комиссию» Б. Александров, А. Бондаренко, В. Кукушкин, А. Полысаев и еще несколько уцелевших испытателей. Они вспоминали, где и когда видели в последний раз наших товарищей. Приняв предложенный мне стакан «успокоительного», я сбил дрожь и присоединился к ним.
Через некоторое время к нам пришел Михаил Кузьмич Янгель, весь какой-то сгорбленный, в цигейковой душегрейке без рукавов. Такого Кузьмича мы никогда не видели.
– Ребята, – сказал он, – только-что звонил Н. С. Хрущев и сказал, что к нам летит комиссия во главе с Л. И. Брежневым. Когда я ему доложил, что Неделина не нашли, а в числе погибших главный конструктор системы управления и его заместитель, заместитель Глушко и два моих заместителя, Хрущев строго спросил: «А где в это время находился технический руководитель испытаний?» По тону и характеру вопроса я понял, что мне оказано недоверие. Очень прошу, пусть один из вас придет ко мне и выразит мнение всех здесь присутствующих. Это для меня очень важно, – и тут же вышел.
Ведущий конструктор ракеты А.Полысаев предложил:
– Товарищи, надо написать.
– Кому и о чем? – спросил кто-то из нас.
– Кому и о чем, я не знаю. Но что надо написать, я знаю точно, – ответил он.
Мы единодушно делегировали Полысаева выразить Михаилу Кузьмичу нашу полную поддержку и дали клятву – приложить все силы, чтобы в память о погибших товарищах довести начатое дело до конца. Клятву эту мы сдержали.
В ту же ночь на полигон прибыли госпитали из Москвы, Ленинграда и Ростова-на-Дону. Четырнадцать человек, которым требовалась пересадка кожи, были эвакуированы в Москву в Центральный военный госпиталь им. Бурденко. Трое из них не выжили.
При пожаре на старте ракеты Р-16 погибли 57 военнослужащих и 17 представителей промышленности. Среди погибших – председатель комиссии по испытаниям Главный маршал артиллерии М. И. Неделин, начальник Второго управления полигона, руководитель работ инженер-подполковник Р. М. Григорьянц, заместитель начальника полигона полковник А. И. Носов, начальник Первого управления полигона инженер-подполковник Е. И. Осташев, главный конструктор системы управления Б. М. Коноплев, его заместитель И. А. Рубанов, заместители главного конструктора ракеты Л. А. Берлин и В. А. Концевой, заместитель главного конструктора маршевого двигателя Г. Ф. Фирсов.
В списке раненых – 49 человек. Из них четверо не выжили, в том числе заместитель председателя Государственного комитета Совета Министров по оборонной технике Л. А. Гришин и старший адъютант главкома Ракетных войск полковник Н. М. Салло.
Эти данные взяты из официальных документов, направленных председателю Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежневу начальником штаба полигона генерал- майором Г. Е. Ефименко 28 октября 1960 года. Их рассекретели только в октябре 1995 года, спустя 35 лет после катастрофы. В ноябре-декабре 1960 года в госпиталях от ожогов и отравлений скончались еще 11 пострадавших. Таким образом, общее число жертв катастрофы достигло 92 человек.
(Окончание следует.)
Нобелевские премии 1998 года
Лауреаты Нобелевской премии по химии 1998 года – Вальтер Кон и Джон Попл.
Нобелевская премия по химии за 1998 год присуждена двум ученым, работающим в США, – Вальтеру Кону и Джону Поплу, как основателям нового направления – квантовой химии, революционизировавшего эту древнюю науку.
Еще в начале XX века, когда появилась квантовая теория, стало ясно, что в принципе она позволит рассчитывать поведение электронов и атомных ядер при химических реакциях, а также свойства возникающих молекул. Однако на практике такие расчеты долго оставались невозможными – уж очень сложны математические уравнения квантовой механики для комплексных объектов вроде молекул и даже отдельных атомов со множеством движущихся электронов.