Айвен промолчал, разглядывая кроны деревьев и прутья садовой ограды, залитые лунным серебром. Шеф вздохнул и решил зайти с другой стороны:
— Вроде бы ну и какая разница, одним великовозрастным тунеядцем меньше, пусть сами разбираются… Только вот, мальчик мой, понимаешь какая штука… Один из оставшихся шестнадцати — убийца. А может быть, и не один. И ему — или им! — все сойдет с рук. А так быть не должно.
— Шестнадцать — слишком много…
Дрань, опять эти просительные нотки. Паршиво, когда почти два месяца нет работы. Но куда более паршиво, если эта работа любима настолько, что даже деньги становятся не больше чем мелким бонусом по сравнению с нею самой. Нельзя показывать, иначе кранты. Шеф, похоже, нечто подобное подозревает, хотя и не уверен. Но подозревает точно. Иначе начал бы с обсуждения гонорара и премиальных, а не бросал бы этак небрежненько на журнальный столик трижды драный кристалл, одно присутствие которого буквально обжигает Айвену спину и заставляет вставать дыбом шерсть на загривке — ту самую шерсть на том самом загривке, которых у него сейчас вовсе даже нет.
— В том-то и дело, мой мальчик, что их слишком много и ни к кому из них нам не дадут подобраться и на пушечный выстрел. Адвокаты, охрана, юристы, психологи… Императорскую семью, и ту так не охраняют, как эту компашку! Военная аристократия, мать их за ногу… И как тут работать прикажете? Только на тебя вся и надежда!
Айвен оттолкнулся от подоконника и прошелся по комнате, пытаясь снять нервное напряжение — и остановился, поняв, что наворачивает уже третий круг вокруг журнального столика с инфокристаллом. Оболочка кристалла была синей — значит, досье полицейское. Но цвет слишком насыщен для стандартных информашек — похоже, материалы по объектам дополнены и расширены. Очень хотелось взять кристалл, слизнуть информацию, хотя бы слегка примерить. Просто пальцы горели, как хотелось.
Но это значило — согласиться. А соглашаться как раз-таки и не хотелось. Очень.
Айвен постарался сказать как можно тверже, даже с осуждением, чтобы шеф наконец-то понял всю непомерность запрашиваемого:
— Шестнадцать!
— Но ведь это для тебя не рекорд… — заторопился шеф, каким-то восьмым или девятым чувством уловив айвеновское сомнение. — Ты ведь работал и с большей группой!
А вот это он зря. От таких воспоминаний даже кристалл способен подрастерять свою привлекательность.
Айвена передернуло.
— Именно поэтому.
То был страшный случай. Девятнадцать объектов, и — в соответствии с подлючим законом Мэрфи! — работать пришлось всех. К тому же трое из них были не гуманоидами. Айвен тогда чуть не сошел с ума и почти что… нет, не ошибся, но был очень близок к тому. Скажем так — сработал небезупречно. Несмываемый позор для любого профессионального шкуролаза.
Не тот опыт, который хочется повторить.
— Мальчик мой, ты же лучший! Единственный и неповторимый! Если не ты, то кто, ну сам подумай?
— Я не единственный.
Айвен снова вернулся к окну, словно оно давало хоть какую-то защиту. Оперся руками о подоконник, прижался лбом к холодному стеклу. Луна серебрила деревья в саду, и они казались металлическими, тронь — зазвенят. Лучше думать о металлических звонких деревьях, чем о том, что лежит на журнальном столике. Настоящей работы не было слишком долго, даже по мелочи никто не просил помочь, даже из госпиталя ни разу… и это многократно увеличивало притягательность инфрокристалла.
Но — шестнадцать.
— В том-то и дело, мальчик мой, что на ближайшие полсотни парсеков ты — единственный! Что ж мне, на твой разлюбезный Вкртчанг лететь за другим профессионалом, что ли?! Ага, вот сейчас все брошу и полечу! Но даже если и слетаю, чего уж там, не переломлюсь… они же все разбегутся за это время! Выколупывай их потом каждого поодиночке… Попробуй, ну что тебе стоит? Документы мы тебе все оформим, сможешь подобраться вплотную, и торопить не будем, я настоял… Сказал: только когда мальчик сам решит, что готов, и не раньше, и не смейте его торопить, он сам знает, он лучший специалист, настоящий профи, и не суйтесь, раз не умеете сами… Ну влезь же ты в мою шкуру, в конце-то концов!