— А я — стена,
мои груди, как башни,
Потому он во мне
находит оплот.
* * *
Был сад у Соломона
в Баал-Хамоне,
Вверил он сад сторожам.
Каждый вносил за плоды
тысячу серебром.
У меня же мой сад с собой:
тысячу с тебя, Соломон,
И две сотни — со стерегущих плоды.[5]
* * *
ЛУКРЕЦИЙ КАР
О природе вещей
У автора достоверно только родовое имя — Лукреций; собственное имя Тит и прозвище Кар принимаются скорее как дань традиции, исторически не подкрепленной. Даты его жизни, определяемые по косвенным историческим признакам, также предположительны: 99–55 гг. до н. э. Больше о древнеримском поэте точно ничего не известно кроме его гениального произведения, дошедшего до нас, несмотря на всяческие «поправки» переписчиков, а затем издателей, во всем философском и художественном величии.
Перевод с латинского Ф. Петровского
Из книги четвертой
…И возбуждается в нас это семя, как мы указали,
Тою порою, когда возмужалое тело окрепло.
Вследствие разных причин возбуждаются разные вещи:
1040 Образом только людским из людей извергается семя.
Только лишь выбьется вон и свое оно место оставит,
Как, по суставам стремясь и по членам, уходит из тела,
В определенных местах накопляясь по жилам, и тотчас
Тут возбуждает само у людей детородные части.
Их раздражает оно и вздувает, рождая желанье
Выбросить семя туда, куда манит их дикая похоть,
1048 К телу стремяся тому, что наш ум уязвило любовью.
Обыкновенно ведь все упадают на рану, и брызжет
1050 Кровь в направлении том, откуда удар был получен;
И, если близок наш враг, то обрызган он алою влагой,
Также поэтому тот, кто поранен стрелою Венеры, —
Мальчик ли ранил его, обладающий женственным станом,
Женщина ль телом своим, напоенным всесильной любовью, —
Тянется прямо туда, откуда он ранен, и страстно
Жаждет сойтись и попасть своей влагою в тело из тела,
Ибо безмолвная страсть предвещает ему наслажденье.
Это Венера для нас; это мы называем Любовью,
В сердце отсюда течет сладострастья Венерина влага,
1060 Капля за каплей сочась, и холодная следом забота.
Ибо, хоть та далеко, кого любишь, — всегда пред тобою
Призрак ее, и в ушах звучит ее сладкое имя.
Но убегать надо нам этих призраков, искореняя
Всё, что питает любовь, и свой ум направлять на другое,
Влаги запас извергать накопившийся в тело любое,
А не хранить для любви единственной, нас охватившей,
Тем обрекая себя на заботу и верную муку.
Ведь не способна зажить застарелая язва, питаясь;
День ото дня всё растет и безумье и тяжкое горе,
1070 Ежели новыми ты не уймешь свои прежние раны.
Если их, свежих еще, не доверишь Венере Доступной{14}
Иль не сумеешь уму иное придать направленье.
Вовсе Венеры плодов не лишен, кто любви избегает:
Он наслаждается тем, что дается без всяких страданий.
Чище услада для тех, кто здоров и владеет собою,
Чем для сходящих с ума. Ведь и в самый миг обладанья
Страсть продолжает кипеть и безвыходно мучит влюбленных:
Сами не знают они что насытить: глаза или руки?
Цель вожделений своих сжимают в объятьях и, телу
1080 Боль причиняя порой, впиваются в губы зубами
Так, что немеют уста, ибо чистой здесь нету услады;
Жало таится внутри, побуждая любовников ранить
То, что внушает им страсть и откуда родилась их ярость.
Но в упоеньи любви утоляет страданья Венера,
Примесью нежных утех ослабляя боль от укусов,
Ибо надежда живет, что способно то самое тело,
Что разжигает огонь, его пламя заставить угаснуть.
Опровергает всегда заблуждение это природа.
Здесь неизменно одно: чем полнее у нас обладанье,