Нет ни необходимости, ни возможности дать краткий обзор всех основных работ по стратегии, которые читал Бойд, и показать степень их влияния на него. Обоснование выбора авторов, о которых пойдет речь ниже, заключается в тесной связи между идеями, содержащимися в их работах, и идеями Бойда.
В определенной степени правомерен аргумент, что Бойд предложил всего лишь синтез существующих теорий, современный, важный и своевременный для контекста 1970-1980-х годов, но только синтез. Бойд разграбил или, наоборот, создал синтез военной истории и стратегических теорий. Он включал в свои презентации известные исторические примеры и теоретиков. В книге "Patterns of Conflict" он внимательно следил за историческим развитием Дж. Ф. К. Фуллера, изложенным в "The Conduct of War", включая менее чем положительное отношение Фуллера к Клаузевицу (которое Фуллер разделял с Т. Э. Лоуренсом и Бэзилом Лидделлом Хартом).20 Бойд показывает, как европейские вооруженные силы утратили искусство маневренной войны в наполеоновскую эпоху, и обсуждает подъем и катастрофы затяжных войн, произошедшие в XIX веке. В этом, конечно, Бойд нашел сходство с ситуацией, в которой оказались вооруженные силы США после войны во Вьетнаме.
Действительно, работы Бойда свидетельствуют о том, что, когда речь заходит о его взглядах на бой, он находит вдохновение у авторов, которых объединяет внимание к взаимным процессам адаптации, к восприятию, к ментальному и моральному воздействию своих движений, финтов и угроз, а также к достижению дестабилизирующего эффекта во всей системе противника вместо более традиционного фокуса на уничтожении противника в затяжном сражении "лоб в лоб". Эти авторы демонстрируют сбалансированное понимание когнитивного аспекта в сочетании с физическим, в большей степени, чем те стратеги, которые фокусируются в основном на физических аспектах поражения противника в бою.
Открытие текучести
Одним из таких авторов был британский теоретик военно-морской стратегии Джулиан Корбетт, который в 1911 году сосредоточился на ограниченной войне.21 Он развил идею контроля над морем не путем массового уничтожения флота противника, а путем установления контроля над передвижением этого флота за счет поддержания тонкого баланса между рассредоточением и концентрацией собственного флота, за счет превосходного знания о местонахождении противника и за счет превосходной способности сосредоточиться, если и где это необходимо.
Аналогичная идея прослеживается в творчестве Т. Э. Лоуренса, который сравнивал море с пустыней - средой, в которой действовали арабские партизаны, которыми он командовал в Первой мировой войне против турок. В рассказе Лоуренса проявляется сознательно проведенный анализ доминирующей концепции войны, которую он получил благодаря своему образованию в Оксфорде, и определение обоснованности этой системы координат для той обстановки, в которой он оказался. Он изображает стратегическую теорию как концептуальную линзу, которая уместна и адекватна только в определенном контексте.
Как отметил Лоуренс,
В военной теории я был достаточно начитан, моя оксфордская любознательность привела меня после Наполеона к Клаузевицу и его школе, к Каеммереру и Мольтке, а также к недавним французам [...] Клаузевиц был интеллектуально таким мастером среди них, а его книга такой логичной и увлекательной, что бессознательно я принял его окончательность... Мой интерес был абстрактным, касался теории и философии войны, особенно с метафизической стороны. Теперь же, в полевых условиях, все стало конкретным. . . Я начал вспоминать подходящие максимы о ведении современной научной войны. Но они не подходили, и это меня беспокоило.22