Или возьмем контакты с людьми. Иногда даже взгляд индивида, имеющего высокий статус, может повлиять на человека. Писатель Гретхен Рубин ставит интересный вопрос, связывая эти впечатления с индуистской практикой даршаны (на санскрите “видение”, “взгляд”). Даршана может быть истощающей для человека, который, как предполагается, отдает свою энергию — настолько, что некоторые “звезды” вписывают в контракты со своими сотрудниками условие: они не должны встречаться взглядами.
Похлопывание по плечу лучше взгляда, а рукопожатие — еще лучше. Выражения вроде “неделю не буду мыть руку” отражают представление, что на вашей руке остается след знаменитого человека, который вы не хотите потерять. Еще более близкий контакт — половой, и это одна из многих причин, почему могущественным людям нетрудно найти сексуальных партнеров.
Но в физическом смысле с желанным объектом можно сблизиться еще теснее, чем занимаясь с ним сексом. Возьмем подслушанный телефонный разговор, в котором принц Чарльз высказывает пожелание возродиться как тампон своей любовницы: желание одновременно и пугающее, и удивительно романтическое. Другой вариант — разрывание тела этого особенного человека на части и их поедание в надежде, что вы получите его силу (об этом обычае мы поговорим в следующей главе). А есть еще трансплантация органов, в процессе которой один человек получает орган другого. Это особенно интимный акт. Специалист по этике Леон Касс охарактеризовал его как “благородную форму каннибализма”. Действительно, многие верят, что получатели трансплантируемых органов перенимают какие-то качества доноров.
Есть разница между категорийным эссенциализмом, который мы разбирали выше, и эссенциализмом жизненной силы. Сущности категорий считаются постоянными и неизменными, тогда как сущности, связанные с жизненной силой, могут прибавляться, сокращаться и транслироваться. Но у них есть и общая черта: они невидимы, они могут определять, чем является объект, и они могут быть очень важны.
Пример важной роли эссенциализма — сообщения очевидцев о поиске Далай-ламы XIV. В одном говорится, как проверяли двухлетнего мальчика в далекой деревне.
Группа лам привезла с собой вещи, принадлежавшие покойному Далай-ламе XIII, а также набор неаутентичных предметов, похожих на вещи Далай-ламы или идентичных им. Когда мальчику показали подлинные черные молитвенные четки Далай-ламы и их копию, тот схватил настоящие и надел их на шею. Когда ему показали две пары желтых четок, он снова выбрал настоящие. Когда ему показали два посоха, он взял было неправильный, но, осмотрев его, положил назад и выбрал принадлежавший Далай-ламе. Затем он правильно выбрал одно из трех лоскутных одеял. Наконец, мальчику показали два барабана: довольно простой, настоящий, и красивый дамару, который Далай-ламе не принадлежал. (И таким образом вынудили выбирать между неинтересным предметом, связанным с сущностью, и с весьма ярким, отвлекающим внимание.) И вот что увидели проверяющие: “Безо всяких сомнений он выбрал барабан. Держа его в правой руке, он начал играть на нем с широкой улыбкой на лице, двигаясь так, чтобы его глаза могли рассмотреть всех нас. Так мальчик продемонстрировал свою оккультную силу, способность проникнуть в самые тайные феномены”.
Еще один наблюдатель увидел в способности кандидата на пост Далай-ламы к распознаванию предметов признак “сверхчеловеческого интеллекта”. (Заметьте: использование точных копий означало, что мальчик не мог бы преуспеть, опираясь лишь на воспоминания о своем воплощении в прошлом. Требовалась особая сила, позволяющая различать невидимые сущности.) Суть дела не в том, что аутентичные предметы действительно были связаны с сущностью Далай-ламы XIII. Важно, что тибетские бюрократы действительно верили, что так и есть, и разработали процедуру, предполагающую участие незримых сущностей — таких, для распознания которых требуется особая сила, — и опирались на эту процедуру, чтобы принять важное решение. Мальчик стал нынешним Далай-ламой, Тэнцзин Гьямцхо.
Умнее, чем на первый взгляд
В следующих главах я буду говорить о том, что удовольствие, которое мы получаем от многих вещей и занятий, отчасти основано на том, какой мы видим их суть. Наш эссенциализм — не просто хладнокровный способ найти смысл реальности. Он определяет наши страсти, аппетиты и желания.