Несколько лет назад эксперты по вину устроили дискуссию по физиологии языка на симпозиуме в Калифорнии. Среди участников провели тест с пропитанной пропилтиоурацилом бумагой. Неудивительно, что те дегустаторы, кто его прошел, хвастались своими невероятными способностями. Однако нет подтверждений тому, что эти сверх- различают вкусы лучше всех остальных. Из-за своей нелюбви к терпкому и кислому им даже труднее наслаждаться вином.
Никто пока не может объяснить большую часть вариаций пищевых предпочтений. Между братьями или сестрами, которые росли вместе, в одном доме, и имеют общие гены, все равно найдутся различия. Я ненавижу сыр, а моя сестра его очень любит, и я не знаю, почему.
Если вы хотите узнать, что человек любит есть, проще всего спросить, откуда он приехал. Культурное влияние объясняет, почему одни люди любят кимчхи, другие — тортилью, третьи — печенье “Поп-тартс”. Оно объясняет, почему американцы и европейцы не едят насекомых, крыс, лошадей, собак или кошек, а в других частях света их употребляют в пищу. Некоторые даже едят человеческую плоть, хотя и при строго определенных обстоятельствах. Все это лучше всего объясняется тем, откуда люди родом и как они воспитывались.
Теперь мы можем передать слово социологам или антропологам и спросить у них о факторах, влияющих на вкусы в разных обществах. Антрополог Марвин Харрис разработал подход, объясняющий разность вкусов оптимизацией поиска пищи. В этих различиях Харрис видит логику. Некоторая еда просто не стоит усилий, уходящих на ее приготовление. Американцы, например, не едят собак, потому что от живых собак больше пользы: они становятся нашими компаньонами и защитниками. Насекомых мало кто любит, притом ловить их долго — охота не стоит такой добычи. (Исключение составляют крупные насекомые, а еще такие, которые собираются большими группами, либо те, которых нужно истреблять, поскольку они губят урожай. То есть насекомых вроде саранчи иногда вполне можно есть. По преданию, Иоанн Креститель жил в пустыне, питаясь саранчой и диким медом.) В тех странах, где не едят коров, обычно оказывается, что коровы ценнее, пока они живы.
Хотя эти предположения во многом спорны, Харрис, скорее всего, прав в том, что такие запреты не случайны. Но с точки зрения психолога проблема здесь в том, что между культурным и психологическим объяснениями нет очевидной связи. Теория Харриса не объясняет вкусовые предпочтения отдельных людей. Я вырос в Канаде, и нет сомнений, что Харрис может предложить изящное объяснение того, почему канадцы не едят крыс, но это не объяснит, почему крыс избегаю лично я. Рациональные соображения могут предопределять культурный выбор, но они не формируют личные вкусы. Возможно, кто-то меня и убедит в том, что крысиное мясо — пища питательная, здоровая и (для непредубежденного дегустатора) вкусная, но если передо мной поставят тарелку жареной крысятины, меня стошнит. И напротив, я могу быть совершенно убежден в наличии серьезных моральных и практических причин не есть говядину. И все же бифштекс — вкусная штука.
Это типично для процесса усвоения культуры: такое объяснение обычно неприменимо к отдельным личностям. В силу некоторых исторических причин жители Дамаска, как правило, говорят по-арабски, а Нью-Хейвена — по-английски. Жители Дамаска — чаще всего мусульмане-сунниты, а Нью-Хейвена — христиане. Это не случайность, у этих фактов есть историческое объяснение. Но дети, воспитываемые в этих культурах, не опираются на исторические факты, когда дело доходит до разговоров на том или ином языке или поклонения тому или иному богу.
Так что же определяет индивидуальные предпочтения? Многообещающим кажется изучение личного опыта. Нервная система ограждает людей и других животных от вредной пищи. Если вы съедите что-то новое и почувствуете тошноту или заболеете, вы будете избегать этой еды. Когда я рассказываю о еде в своем вводном курсе психологии, я прошу студентов привести примеры пищевой аверсии, и в аудитории всегда находятся те, кто не может есть что-либо, потому что в первый раз, когда они это попробовали, им стало плохо. В одном случае это были суши — студентка попробовала их в тот момент, когда заболевала гриппом. Для меня это была смесь узо — греческого спиртного напитка — и пива. Будучи старшеклассником, я как-то раз употребил и то, и другое, и мне было очень плохо. Многие годы меня тошнило от характерного запаха узо.