Историю о возрастном развитии отвращения я подробно рассказал в своей предыдущей книге “Младенец Декарта”. Вкратце она такова: младенцы и маленькие дети не способны испытывать отвращение. Их не смущают продукты собственной жизнедеятельности — или чьей-либо еще. Они едят кузнечиков и других насекомых. Пол Розин с коллегами поставили эксперимент: предложили маленьким детям собачьи экскременты (на самом деле — смесь орехового масла и сыра с острым запахом), и те охотно их ели. Насколько я знаю, ни один психолог пока не давал малышу гамбургер со словами, что это человеческое мясо, но, уверен, ребенок с радостью уплел бы и его.
Отвращение выходит на сцену примерно в возрасте трех-четырех лет. Тогда дети начинают отшатываться от кала и мочи. Они знают, что сок или молоко непригодны для питья, если туда попал таракан. Иногда они проявляют повышенную чувствительность. Тогда они одержимы изучением того, чего коснулась их пища и где она была. Уильям Миллер в “Анатомии отвращения” рассказывает о брезгливости своих детей — дочь отказалась вытираться в туалете, потому что боялась запачкать руку, а сын менял брюки и трусы, если на них попадала хоть капля мочи.
Почему у людей развивается отвращение, точно не знает никто. Фрейдистское представление о том, что это связано с приучением к горшку, неправдоподобно. В разных обществах детей по-разному учат испражняться, а во многих вообще не знают туалетов, и тем не менее все и повсюду испытывают отвращение к моче и калу. Есть еще одно возражение Фрейду: кровь, рвота и гниющая плоть везде одинаково вызывают отвращение, но возникает оно определенно не во время приучения к горшку. Вероятнее, развитие отвращения обусловлено биологически, наступлением определенного времени — это ступень развития нервной системы.
Некоторые субстанции — скажем, кал — вызывают отторжение повсюду. Но есть и культурные вариации, особенно когда дело касается поедания мяса. Наблюдение Дарвина дает нам важную подсказку о том, как происходит это “обучение традиции”. Нельзя сказать, что дети постепенно узнают, какое именно мясо отвратительно. Скорее наоборот — мясо “виновно”, пока не доказано обратное. То есть дети наблюдают, какое мясо едят окружающие, и по мере взросления начинают испытывать отвращение ко всему, что эти люди не употребляют в пищу. В этом отношении замечательно мясо. Взрослый, возможно, захочет съесть новый фрукт или овощ либо еще что-нибудь необычное: ребенком я не ел батончики мюсли, роллы “Калифорния”, пельмени с креветками или крабовые котлетки, а сейчас мне все это нравится. Однако я и пробовать бы не стал крысиное или собачье мясо.
Некоторые исследования в этой области провели военные: солдаты, особенно летчики, могут оказаться в ситуации, когда их обычный рацион недоступен. Кроме того, заставить людей есть нечто отвратительное — отличный способ выяснить их готовность к выполнению приказов.
Именно эта причина побудила Эварта Смита провести исследование, результаты которого были опубликованы в 1961 году. Текст начинался слегка зловещей фразой: “Генерал-квартирмейстер армии недавно поставил перед корпорацией ‘Матрикс’ проблему определения наилучших методов изменения психологических установок в военной организации”. Исследовались различные методики, благодаря которым можно было заставить людей есть отвратительную пищу, включая жуков, жареных кузнечиков и “облученные бутерброды с колбасой”. Главный вывод: людей можно заставить есть нечто отталкивающее, но нельзя заставить это полюбить.
Почему люди едят человечину?
Люди могут есть человеческую плоть от голода, но одна из самых мерзких вещей, которые можно сказать о ком-то — что он практикует каннибализм по собственной воле. В 1503 году испанская королева Изабелла решила, что испанцы будут обращать в рабство только тех, кого можно таким образом исправить в моральном отношении, и это королевское решение побуждало испанских путешественников рассказывать жуткие истории о представителях других культур. А что может быть хуже каннибализма? Обративший внимание на этот аспект исполнения монаршей воли ученый в 70-х годах XX века написал книгу, в которой доказывал, что никаких каннибальских обществ не существует — это миф.
Тем не менее, некоторые из этих обвинений правдивы, и сегодня есть подтверждения того, что такие общества существуют. Да и странно, если было бы иначе. Ведь с эволюционной точки зрения жизнь — это борьба, в том числе и борьба за белки. Живя в процветающем индустриальном обществе, легко забыть о том, что человек почти всегда отчаянно пытался добыть побольше мяса. И, должно быть, многие понимали, что решение прямо перед глазами — в лице их детей, друзей, соседей и, конечно, тех, кого они ненавидели. Естественно, к этому выводу пришли и другие приматы. Один из главных факторов, влияющих на младенческую смертность у шимпанзе и горилл, — детоубийство. Причин тому много, и, как отмечает антрополог Сара Хрди, одна из них такова: детеныши — “восхитительный источник белков и жиров”.