Сначала ему никто не верил. Ван Меегерена попросили воспроизвести еще одного Вермеера. И за шесть недель художник, окруженный репортерами, фотографами и съемочными группами телевидения, накачанный алкоголем и морфием (только так он мог работать), — сделал это. Один голландский таблоид сформулировал его задачу следующим образом: “ПИШЕТ, ЧТОБЫ ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ”. В результате получилось похожая на Вермеера вещь, которую ван Меегерен назвал “Молодой Христос проповедует в храме”. Картина явно превосходила доставшуюся Герингу. Ван Меегерена признали виновным в мошенничестве и приговорили к году тюрьмы. Он умер до начала отбывания наказания и стал считаться чем-то вроде народного героя — человеком, который обвел нацистов вокруг пальца.
Мы еще вернемся к ван Меегерену, а сейчас подумайте о бедном Геринге: как он должен был себя почувствовать, узнав, что вожделенная картина — подделка? Геринг был необычным во многих отношениях человеком: почти до смешного зацикленным на себе и до ужаса равнодушным к страданию других. Один из тех, кто с ним беседовал, охарактеризовал его как добродушного психопата. Но в его шоке не было ничего странного. Вы почувствовали бы себя так же. Прежде всего вы испытали бы унижение — потому что вас одурачили. Но даже если бы это было не жульничество, а ошибка, подобное открытие лишило бы вас изрядной доли удовольствия. Когда вы покупаете картину, которую, как считается, написал Вермеер, радость от покупки отчасти основана на представлении о том, кто ее написал. Если это представление окажется ложным, удовольствие испарится. (И наоборот — такое случалось, — если вы обнаружите, что картина, которую вы считали копией или имитацией, в действительности оригинал, вы получите больше удовольствия, а стоимость картины вырастет.)
Сказанное относится не только к произведениям искусства. Удовольствие, которое мы получаем от разного рода повседневных мелочей, связано с нашими представлениями об их истории. Подумайте о следующих вещах:
• рулетка, принадлежавшая Жаклин Кеннеди (продана на аукционе за 48875 долларов),
• туфли, брошенные в 2008 году в Джорджа Буша-младшего иракским журналистом (саудовский миллионер заплатил за них, как сообщается, десять миллионов долларов),
• мяч, брошенный бейсболистом Марком Макгуайром в ходе семидесятого хоум-рана* (куплен за три миллиона долларов канадским предпринимателем Тоддом Макфар-лейном, которому принадлежит одна из лучших коллекций знаменитых бейсбольных мячей),
• автограф Нила Армстронга,
• лоскутки свадебного платья принцессы Дианы,
• первая обувь вашего ребенка,
• ваше обручальное кольцо,
• плюшевый мишка.
* Удар, при котором мяч пролетает через все поле, не касаясь земли, и уходит за его границу.
Ценность этих предметов заметно превышает их полезность. Не каждый из нас — коллекционер. Но каждый, кого я знаю, владеет хотя бы одним предметом, который воспринимается как особый благодаря его истории. Это может быть связь с людьми, которыми человек восхищается или которые важны для него, либо же связь со значимыми событиями. История предмета неочевидна, и в большинстве случаев невозможно проверить, чем именно он отличается от другого, выглядящего так же. Но все же оригиналы приносят нам удовольствие, тогда как дубликаты оставляют равнодушными. О таких загадках и пойдет речь в этой книге.
Животные удовольствия, человеческие удовольствия
Некоторые удовольствия проще объяснить, чем другие. Возьмем вопрос о том, почему нам нравится пить воду. Почему удовлетворение жажды приносит столько радости, и почему лишить кого-то воды на длительное время — это пытка? Ну, тут все просто. Животным нужна вода, чтобы жить, и поэтому они мотивированы искать ее. Удовольствие — вознаграждение за успех, боль — наказание за неудачу.
Это простой и правильный ответ, но он влечет за собой следующий вопрос: почему все так замечательно отлажено? Это ужасно удобно, что — если переиначить фразу из песни “Роллинг стоунз” — мы не всегда можем получить то, что хотим, но при этом мы хотим то, что нам нужно. Конечно, никто не думает, что так вышло по счастливой случайности. Верующий сказал бы, что связь между удовольствием и выживанием установлена благодаря божественному вмешательству: Бог пожелал, чтобы его творения жили достаточно долго, дабы плодиться и размножаться, и потому внушил им желание пить воду. Для дарвиниста это “совпадение” — результат естественного отбора. В далеком прошлом те создания, которые были мотивированы искать воду, воспроизводились лучше, чем те, кто такой мотивации был лишен.