– Не вели их прогонять, – сказала однажды Зденка. – Урожаи огромные, некуда девать – пусть детки кушают.
Так и повелось с тех пор – звать на сбор урожая всех местных жительниц целыми семьями. Детям разрешалось есть черешню прямо с веток – вволю, пока обратно не полезет. Ух и рады же были ребятишки этому празднику! Вся малышня обожала княжну Светолику и её названную сестрицу за эту щедрость.
Вот уже Искрен с Лебедяной стали родителями, Огнеслава сыграла свадьбу с младшей дочерью Твердяны, а Зденка всё так же жила домом, садом и Светоликой, не помышляя о чём-то ином. Гуляний в Лаладину седмицу не посещала, словно и правда махнула рукой на своё личное счастье. Светолика пыталась вытаскивать её за пределы усадьбы хотя бы по праздникам – какое там!.. Зденка упрямо твердила:
– Мне и так хорошо.
От грустноватого света нежной преданности в её глазах сердце княжны сжималось, и его начинал исподтишка глодать зубастый зверь – вина.
– Не смотри на меня так, козочка, – вздохнула Светолика. – Ежели ты никого не найдёшь себе в супруги, я... всю жизнь буду себя корить.
– Не вини себя ни в чём, сестрица, – улыбнулась в ответ Зденка. – Я давно говорила и сейчас повторю: это и есть моя судьба. И я счастлива тем, что имею.
– Я поверю, что ты счастлива, только когда печаль уйдёт из твоих глаз, – покачала головой княжна. – А она не уходит. Значит, тебе чего-то недостаёт. Ты достойна быть любимой.
– Я любима, – невозмутимо ответила Зденка. Улыбка растаяла на её губах, но осталась задумчивым светом во взоре. – Разве ты не любишь меня? Разве все в усадьбе и в округе меня не любят?
– Да, но я говорю о семье, – с горечью молвила Светолика. – О твоей собственной. О супруге, которая носила бы тебя на руках, о детишках, которым передался бы этот чудесный свет, который наполняет тебя... Я хочу видеть на земле твоё продолжение!
– А разве это всё, – Зденка показала в сторону черешневого сада, потом обернулась и обвела лебедино-плавным движением руки цветник с розами, – не моё продолжение? Я уйду, но эти деревья будут напоминать обо мне. Эти розы будут цвести и радовать всех, и люди, глядя на них, станут вспоминать меня добрым словом. Наши дела – это тоже наши дети.
Светолика читала в Евнапольской библиотеке целые труды, посвящённые искусству риторики и ведения спора, но тут применить свои познания не могла: у Зденки на всё находился ответ. Всё, что княжне оставалось – это каждый день выражать ей свою нежность, баловать подарками и покрывать поцелуями её руки, сотворившие столько чудес.
А тут случилось горе: скончалась при родах матушка Златоцвета, оставив Лесияру с новорождённой дочкой на руках. Глядя на окружённую пучками полевых цветов и можжевеловых веток родительницу, Светолика ловила себя на безумной мысли: была бы тут Зденка, она непременно спасла бы матушку, как неоднократно спасала прихваченные морозом цветы и деревья. Но Зденка испросила разрешения остаться дома: присутствовать у погребального костра она не нашла в себе мужества, да и не чувствовала себя полноправным членом княжеской семьи...
Вернувшись с похорон, Светолика долго не могла заговорить: слова застыли ледяной коркой на охваченном скорбью сердце. Лишь тёплая вода из Тиши, которой её умыли ласковые руки Зденки, смягчила это окаменение горла.
– Мне очень тебя не хватало там, – только и смогла она вымолвить. – Знаешь, мне казалось, стоит тебе лишь коснуться её, и она оживёт, как оживали эти розы.
– Увы, людей воскрешать из мёртвых я не могу, – вздохнула Зденка. – Прости, что не пошла с тобой. Это... слишком тяжело и грустно для меня. Утешает лишь одно: твоя матушка теперь с Лаладой. Она счастлива там.
Кто-то топит грусть в хмельном питье, а Светолика, как всегда, окунулась в каждодневные труды с утра до ночи, дабы не оставалось времени для печали. Ей хотелось сделать для людей что-нибудь полезное, и она принялась строить снегоудерживающие приспособления на склонах, чтобы защитить горные селения от схода лавин. Выполнив расчёты и разметку на местности, она руководила строительством стены над селом Беловьюжное, а также ещё в нескольких местах; работа шла неспешно, а между тем уже веяло осенней прохладой, и следовало поднажать, чтобы успеть до первого снега. Солнечные деньки, впрочем, ещё стояли, но прощальная грусть сквозила в остывших лучах; стоя на возвышении, Светолика смотрела на работающих женщин-кошек и думала о том, как бы заставить их пошевеливаться. «Право слово, впору опять самой спускаться и хвататься за камни и раствор! Как сонные мухи», – думала она недовольно.