Император ждал нас в одном из малых залов, и, вполне естественно, здесь не крутились журнашлюхи со своими камерами. То есть их не было ни одного — ну съемка ведется камерами наблюдения, и никуда дальше архива СО под грифом «особой важности» не пойдет. Так, видя его на экране я не испытывал какого-нибудь благолепия, но вблизи… Невысокий, где-то метр семьдесят пять ростом, в отличном черном гражданском костюме он производил впечатление сгустка энергии и силы. Повелитель самой крупной в мире страны, действительно Император.
— Здравствуйте, господа! — он подошел к нам, выстроившимся в одну линию.
— Здравия желаем, Ваше Величество! — гаркнули те, кто был в мундирах, то есть папА, Козьма и Мадлен.
— Сегодня вы будете награждены по линии СБ и СО Российской Империи. Сведения о награждении являются закрытыми, так что попрошу соблюдать государственную тайну, — Его Величество сделал знак рукой, и чеканя шаг, к нему подошел солдат с подносом в руках, на котором лежали красные сафъяновые коробочки с развернутыми книжицами под ними. И понеслось.
Награждали сегодня за две операции — «Закат» и «Ответ». Первая — подавление вооруженного восстания, а вторая — ликвидация причастных к нему лиц и организаторов. Вот и посыпался золотой дождь на кителя и пиджаки. Кресислав получил Святой Анны 2 степени, Козьма и Старший — Святого князя Владимира 1 степени, как высшие чины, Мадлен-Мария — Георгия 3-й степени, ну а мне свалился на грудь Станислав 3 степени, которым награждали чиновников, всех кого ни попадя. Ну и ладно, я не обижен. Мне любой орден из рук самого Величества — лучшая награда, в той жизни мне максимум прикалывали на грудь генерал-лейтенанты. Ой, что-то меня на почесывание ЧСВ понесло…
Когда император приколол мне орден, и после ритуального обмена фразами задержал руку и добавил «Хорошее начало», то я понял, что хорошо попал. Не дадут мне в этой жизни пойти по моему любимому гражданскому инженерному пути, ох, не дадут… Судя по косому взгляду Старшего, подтвердившему мои ощущения, так оно и будет. Да и Мадлен подозрительно улыбнулась краешками губ. Все, вэлкам в местную кровавую гэбню.
После этого нас ждали бокалы с шампанским, беседы старших с Государем в непринужденной обстановке, ну а мы с Мадлен тихо стояли в сторонке, изображая предметы интерьера. Нас явно не ждали к беседе.
— Ну что, скучно? — тихо спросила Мадлен, чокаясь своим бокалом шампанского с моим, с яблочным соком.
— Да, как-то так, — так же тихо ответил я.
— Ничего, еще повеселишься. Теперь, — многозначительно произнесла она. — Наслаждайся пока тишиной и покоем. А веселье тебе старшие гарантируют.
Мдя, с них станется. Ну ничего, поживем — увидим. А пока я как раз и собирался заняться отдыхом. Хватит уже с меня интриг и шпионских штучек. Я в отпуске!
Глава 18
Лето в Пекине проявляло себя во всей красе: смог, жара, исчезнувший ветер, который раньше хоть как-то эти пыльные вонючие бурые облака сдвигал в сторону от мегаполиса. Но в закрытом бункере ГРУ ГШ с кондиционированным воздухом и ярким искусственным светом на такие мелочи можно было не обращать внимания. Недаром местные острословы обозвали его «Аквариумом». Нет, к Главному разведывательному управлению Генштаба Народно-освободительной армии Китая относились максимально серьезно, но среди своих могли и пошутить при случае, и блеснуть жаргонизмами, демонстрируя причастнось к узкому кругу посвященных.
Чун Ван постучал в дверь, дождался приглашения и вошел, аккуратно поклонившись еще на пороге. Госпожа Ксяолян Лю поманила подчиненного пальцем и указала на место перед большим столом.
— Господин Ван, что я вам говорила в день, когда вы поступили на службу в мой отдел?
— Что главным принципом хорошего специалиста является должный уровень инициативы! Без инициативы и понимания оперативной обстановки нельзя адекватно реагировать на проблемы!
— Именно…
Правда, про себя Чун Ван еще успел подумать, что за не столь долгую карьеру в «Аквариуме» он успел уяснить и второй принцип: не высовывайся. Потому как любые новые прорывные проекты заставляли делать тех, кто о них заикнулся. В случае успеха лавры пожинали старшие товарищи, ну а в случае провала все шишки доставались излишне инициативным. Правда, за собой он пока ничего эдакого припомнить не мог, поэтому лишь стоял навытяжку и демонстрировал усердие и должное чинопочитание одновременно.