Манья медленно ковыляла сквозь нестройные березки и ели, спотыкаясь и поскальзываясь на снегу в своих худых лаптях. На ней был глухой черный сарафан-шушун, красный широкий пояс, поддерживающий обвисшую грудь и черный же опашень. Голову оно носила непокрытый - Глеб видел ее грязные, спутанные распущенные волосы.
Глеб развел руки в стороны и закричал слово "Мама!", не сходя с места. И женщина побежала прямо в его ловушку, сначала как человек, на двух ногах, но с каждой секундой опускаясь все ниже и ниже, постепенно переходя на четыре ноги, с утробным треском трансформировавшимся в лапы с длинными пальцами, покрытыми густой кучерявой черной шерстью.
Глеб невольно попятился назад - в глазах перевертыша, навечно оставшегося на земле горел дикий фиолетово-зеленый огонь, злой и бесконечно несчастный. Издали, она напоминала собаку или слишком пушистого волка, даром лапы были с как у человека, и оставляли на снегу глубокие следы.
- Сынка! - она прыгнула ему в лицо, и тут же отпрянула, громко взвыв - в ее боку оказался топор. Глеб пригнулся, пропуская ее вперед, позволяя упасть в снежный наст, а потом прыгнул сверху, метясь ботинком в волчью шею. Он нанес ей несколько ударов ботинком по шее, пока тварь не перестала шевелится. Потом взял нож, перевернул ее на спину, не заросшею мехом, как у всех волколаков, и ударил раза три - на всякий случай.
Теперь тело оставалось только зарыть.
***
13 марта, 1787 год, Постоялый двор "Ражий воин", уездный град Муром, во власти Владимирского наместничества. Ночь.
- Уже вымылся? - Глеб утвердительно кивнул служанке, входя в комнату в одних портах и с полотенцем на плече. - А я тут Ину учу шарики из огня делать. - он мысленно хлопнул себя по лицу - нет, ну это же надо завалится в комнату полуголым при молодой девчонке? Засмеет ведь!
Агриппина даже не смотрела в его сторону, сидя на полу перед поленом, вытянув правую руку. От Марфы, он знал, что у девчонки совсем не получается развиваться в боевую сторону, только легкое целительство и прекрасное провиденье. Но в бою, она будет практически бесполезна, и к сожалению, девчонка и сама знала об этом.
Глеб быстро натянул рубаху, пока на она не смотрела, пряча шрам на животе.
***
- Марфа, смотри! - Глеб сквозь сон увидел, как на ее пальцах легонько трепетал огненный цветок, и как разрумянились ее щеки. Пока что он не купил ей ново одёжи, но Груня не жаловалась. Она вообще его пыталась избегать, только смотрела преданно, и часто благодарила, за то, что спас. А он просто показал бумагу городскому главе, выданную ему царским гофмейстером, что предоставлять ему нужно все - начиная жильем и заканчивая обедом. Люди в это "все" тоже входили.
Глеб помнил, как быстро она собиралась, как чуть не забыла взять заветное веретено, доставшееся от матери, и как щебетала ему своим звонким голоском о вещих снах, в которых он - Глеб Варламович Соловьев, Светлейший Князь из Рязанского наместничества, Корнет Гусарского лейб-полка Ее Величества выступает самым настоящих героем, что твой Минин и Пожарский!
А теперь, она - худенькая девчонка с серыми глазами молчит и плачет ночью, потому что скучает по приемным братикам.
- Молодец! - Марфа потрепала ее по плечику. - Мало кто достигает такого за три дня!
*****
15 марта, 1787 год, выезд на большак, рядом с уездным градом Муромом, во власти Владимирского наместничества. Раннее утро.
Было еще очень темно, и шел легкий снег - он только поежился от холода снежинки на шее. Глеб посадил подобранную ими девицу на Угля, и теперь они мерно рысили по целине. Агриппина пугливо прижималась к нему сзади, часто-часто дыша ему в ухо, гуляя узкими ладошками по поясу, держась.
- Здесь! - крикнула Марфа со своей гнедой кобылы Баяны. Они остановились.
- Что происходит? - прошептала девчонка, прижавшись к его спине еще ближе - вдали выли волки. Снег кружился все быстрее и быстрее, уже не казавшись мягкими пушинками.
- Сейчас, мы переместимся. - она шмыгнула носом, Глеб уже знал, что на морозе у Груни (он теперь звал ее только так, несмотря на ее протесты. Поставил выбор между Уткой и этим именем, и Груней. Выбрала она второе) она легко краснеет, как и щеки с ушами. - Не бойся
Марфа крутилась вокруг них, рисуя закорючки-формулы, что-то бормоча, направляя свой дар в нужную ей сторону. Глеб мысленно взмолился богу, чтобы там, в окрестностях Арзамаса было поменьше снега, и ему не пришлось тащить полуживую служанку на себе.
Старуха забралась на лошадь, подъехала к ним, взяв каждого за руку, и зажмурилась.
- Вдохни воздуха побольше, Грунечка!
Через секунду на поляне остались только следы двух лошадей. Снег все сыпал и сыпал, будто из мешка мука, заметая их следы. Волки вдали снова останутся без обеда.