- Вот как? - Острый взгляд Уисса пробуравил отца насквозь.
- Это правда, - с серьезным видом кивнул старик. - Ведь я всегда с радостью старался делать для тебя все, что в моих силах.
- С радостью? Давал ли ты мне что-нибудь с радостью? И все, что в твоих силах? Это, знаешь ли, еще вопрос!
- О, верь мне. Я пробудил бы спящих, если б мог. - Ему необходимо убедить сына, иначе Уисс, несомненно, обратится к помощи кузена, а этот вид принуждения страшил Хорла более всего. По правде сказать. Бирс никогда не причинял ему вреда, даже ни разу не угрожал, но было в его тихом заторможенном племяннике нечто такое, отчего кровь стыла в жилах. Хорл предполагал, что дело здесь в руках Бирса - огромных, безобразных, мощных и в то же время таких ловких и точных, когда они крутили всякие зубчатые колесики и винтики. Он представил, как эти самые руки держат очень острый тонкий нож, и, вздрогнув, переместил взгляд на племянника. Но тот, казалось, не реагировал на происходящее, все еще завороженный Оцепенелостями.
- Ясно, - слегка кивнул Уисс. Его бесцветные глаза, иногда проницательные до жути, задержались на лице отца. Под его взглядом Хорл беспокойно задвигался. - Ясно. Может, и так... Что ж, твоей силы было достаточно для помощи мне, когда я обращался к толпе. Полагаю, впредь будет так же.
- О, будь уверен. Само собой. - Хорл попытался примирительно улыбнуться. - Можешь не сомневаться во мне. Впрочем, это и несущественно теперь, когда ты достиг своих целей.
- Я их еще не достиг. Ты мелешь вздор! - Уисс вдруг напрягся и вздрогнул от возбуждения. Его большие глаза расширились и заблестели, а узкое желтоватое лицо словно сжалось, обозначив резкие черты.
Хорл не смог подавить нервную дрожь.
- Конституционный Конгресс коррумпирован, наводнен роялистами, реакционерами и прочими врагами Свободы, - продолжал Уисс, и никто из слушающих не усомнился бы в его убежденности. - Чтобы Вонар стал по-настоящему свободным. Конгрессу требуется чистка. Это необходимо для блага народа. От его имени, от имени поверженных и угнетенных я беру эту задачу на себя.
Хорл не знал что сказать. Ему казалось, он тонет в зыбучих песках.
- Предатели и заговорщики полагают, что они в безопасности. - Уисс на миг вытянул трубочкой сжатые губы. - Они ошибаются. Я разоблачу их, возвещу о них всем и расправлюсь с ними. Мне нужна твоя помощь. Я рассчитываю на твою искреннюю поддержку.
Опять этот испытующий взгляд сузившихся глаз, прежде чем Хорл успел отвернуться. Но через минуту он поднял голову и с трудом произнес:
- Что ты намереваешься делать?
- В настоящий момент я занимаюсь сплочением своих сторонников в Конгрессе. Когда время придет - может быть, через несколько недель, может, через пару месяцев, но не дольше, - я разоблачу врагов народа перед всеми. Это будет необыкновенная речь, которая вдохновит слушателей и нацелит их на одну задачу. Я не могу передать тебе все значение этого события и поэтому требую твоей помощи, отец. Ты должен обеспечить мне соответствующий отклик аудитории.
Ожидая немедленного согласия, он был ошеломлен, когда отец спросил:
- А кто эти враги народа?
- Их много, - коротко ответил Уисс. - Худшие из них - Шорви Нирьен и его приспешники, столь преданные интересам короля и Возвышенных, что я не сомневаюсь в их намерении саботировать конституцию, насколько это им удастся. Они все предатели.
- Нет, - сказал Хорл. Он выпрямился и расправил плечи, а сын уставился на него с недоумением, встретив столь недвусмысленный отпор. - Я читал книги Нирьена. Он не предатель. Он патриот, один из самых светлых умов нового Конгресса. Такого человека губить нельзя. Я не могу быть к этому причастным.
- Враги народа...
- Нирьен не входит в их число.
Последовало краткое молчание, в воздухе повисли невысказанные вопросы. Хотя Хорл зашел не слишком далеко, чтобы вовсе лишить сына чародейной поддержки, Уисс сразу почуял угрозу, - настоящую угрозу, а с ней неуверенность и бешеное возмущение, но чувства его были скрыты за напряженной неподвижностью лица и тела. Хорл выдержал немигающий взгляд сына с явным самообладанием, и Уисс первым отвел глаза.
- Пока полной ясности нет. Если сам Нирьен не предатель, то наверняка окружен предателями, - наконец произнес он. Эта уступка была болезненна почти физически - так сильно ненавидел Уисс Шорви Нирьена. Ненависть глубокая, восхитительная, упоительная, дарящая почти наркотическое блаженство. У него было много причин ненавидеть Нирьена - за его славу, успех и влияние в Конгрессе, за его открытую оппозицию политике экспроприационистов, за приторно-слащавую сентиментальность его идеалов, за лицемерную приверженность терпимости, умеренности и щедрости, и прежде всего за популярность, давшуюся ему без всяких усилий, за уважение, привязанность и почитание, с которыми относились к нему сторонники, и при этом без всяких чар. Да, ненавидеть Нирьена было легко, но в настоящее время политические соображения требовали скрывать личную враждебность, и Уисс заставил себя прибавить:
- Может быть, на него просто оказывают влияние. Я склонен признать эту возможность. В конце концов, надо быть справедливым.
- Знаю, знаю. - Хорл с готовностью кивнул. - И я уверен, что ты будешь справедлив. - Он открыто возражал сыну, но не хотел пострадать за это. К тому же Уисс намеревался быть честным, он же так и сказал. Хорл почувствовал такое облегчение, что все остальное улетучилось из его сознания, и, возможно, поэтому, а также вследствие обычной мягкости натуры, он не уловил очевидного - сын зависит от него, а он располагает собственной реальной властью.
- Стало быть, я по-прежнему надеюсь на твою преданность, отец? В случае, если ты одобришь мои решения? - Старания Уисса смягчить гнев в голосе были не слишком успешны.
- Сделаю что смогу. - Краткий миг облегчения улетучился, и Хорл вновь погрузился в уныние. Он внезапно почувствовал, что страшно устал. Холодный взгляд прозрачных глаз сына становился нестерпимым, и ему хотелось сбежать.
- Хорошо. Это может оказаться полезным. Ты видишь, со мной можно договориться. Я хотел бы доверять тебе, отец, поэтому не скрываю, что я весьма разочарован тобой в связи с этими Оцепенелостями. Ты говоришь, что их оживление требует умений адепта, который обучался чародейным искусствам с раннего детства, а где такого найти? Где это чудо мудрости?