Эти утешения были не просто риторическими. В прежние, более жестокие времена провинившимся серфам нередко отсекали руки, обрезали уши, выжигали клеймо. Однако времена изменились, и нынешнее просвещенное поколение Возвышенных ограничило телесные наказания поркой, битьем и позорным столбом, кроме совсем уж вопиющих случаев.
Казалось, Стелли силится выразить словами обуревавшие ее чувства. Наконец она с видимым усилием проговорила:
– Нельзя, чтобы Зена били.
– Это не так страшно. Все очень быстро кончится, и его репутация будет восстановлена.
– Нет. Нельзя, чтобы его били, – упрямо повторила служанка.
– Ты хочешь сказать, что он не виноват?
– Да, не виноват. Именно так.
– Глупости. Его схватили с писульками Нирьена. Что ты на это скажешь?
– Это всего лишь бумага и чернила. Нельзя бить за такую ерунду.
– Ты не понимаешь, что это вопрос принципа? Мой отец запретил писания Нирьена в своих владениях. Твой друг намеренно ослушался и поэтому должен понести наказание. Ему не сделают слишком больно, а если это научит его правильно себя вести – всем будет лучше. Разве непонятно?
– Зен не сделал ничего плохого. – Способности Стелли к пониманию сказанного оказались совсем никудышными. – Его нельзя бить. Он этого не выдержит.
– Боюсь, ему придется потерпеть. Если он не глуп, для него это будет хорошим уроком, тем дело и кончится.
– Вы не понимаете.
– Что ты сказала? – Элистэ опять больше изумилась, чем рассердилась на невероятную дерзость служанки.
– Вы не понимаете. Зена нельзя бить, он этого не выдержит. Он слабый. Он не такой, как большинство из нас и не вынесет оскорбления.
– Оскорбления? Ты сама не знаешь, что говоришь! Ты и вправду глупа.
– Конечно. Вы одна здесь умная… госпожа.
Похоже на сарказм? Да как она смеет! Трудно сказать определенно, но в любом случае – это слишком мелкий повод для волнения.
– Вот я и говорю, Зен всегда был хиленьким, – продолжала Стелли с непривычной откровенностью. – Он тощий, кожа да кости, живот у него больной, он и жару-то в поле не выдерживает – сразу в обморок падает.
– Меня не интересуют подробности.
– Он совсем слабый и побоев не выдержит. Вот я и подумала… – Было видно, как трудно Стелли просить о чем-нибудь, но она пересилила себя и мужественно продолжила: – Я и подумала, может, вы попросите вашего отца обойтись с Зеном помягче. Попросите, госпожа.
– Ну, не знаю. Все не так просто. – Заинтригованная, Элистэ повернулась в кресле и посмотрела в лицо служанке. – Начнем с того, что отец рассержен и вряд ли послушается моего совета. И кроме того, я не уверена, что это будет правильно. Может быть, пусть лучше парень получит урок сейчас…
– Он уже получил его, госпожа. Он все понял, можете не сомневаться.
– Какая уверенность! Ты так хорошо его знаешь?
– Он мой жених.
– Да? – Элистэ удивленно уставилась на служанку. Оказывается, угрюмой Стелли не чужды человеческие чувства. При этом неожиданном открытии Элистэ обнаружила, что былая враждебность сменилась симпатией. – Я и не знала, что ты обручена.
– Мы с Зеном сговорились месяца два назад, госпожа. На прошлой неделе управляющий передал нам, что его светлость не возражает против брака, и я уж подумала, что наши мытарства закончились. А теперь вот на тебе. – Обычная наглость служанки исчезла почти бесследно. Сейчас Стелли казалась чуть ли не обаятельной. – У Зена и в мыслях-то ничего дурного не было, он ведь мечтатель. О нем надо заботиться.
– Вот как? Никогда бы не подумала. – Элистэ преисполнилась сочувствия. – Посмотрим, что можно сделать.
– Так вы замолвите словечко за Зена, госпожа?
– С радостью.
Лицо служанки расплылось в счастливой улыбке, и она сразу стала выглядеть на несколько лет моложе.
Элистэ добавила:
– Рано еще радоваться, Стелли. Отец разгневан, он может и не послушать меня. Но я сделаю все что смогу – это я тебе обещаю.
– Большего я и не прошу, госпожа. Вы так добры, так добры. – Стелли явно была удивлена. – С вашей помощью и с помощью моего брата Зен выберется из этой передряги.
– Твоего брата? Что собирается делать Дреф?
– Он обещал поговорить с маркизом.
– О, лучше ему этого не делать.
– Почему? Дреф умеет убеждать.
– Да, конечно, тут ему почти нет равных. Но сейчас не время. Понимаешь… проблема в том… – Было непривычно и странно объяснять служанке положение дел, но в данном случае это казалось вполне нормальным. – Сейчас мой отец считает, что вашим людям грамотность не нужна, что ее следует совсем запретить. Ну, конечно, в случае с Дрефом уже поздно что-либо запрещать. Дреф прочел почти столько же, сколько я…
– Больше, – беззвучно, почти неосознанно произнесла Стелли.
– Но нет смысла напоминать об этом маркизу именно сейчас – так мы только ухудшим дело. Дрефу лучше затаиться на время. Ты меня понимаешь?
– Очень хорошо понимаю, госпожа, но боюсь, что уже поздно. – Элистэ подняла брови, и Стелли пояснила: – Дреф твердо решил поговорить с маркизом. Он уже идет. Он будет здесь с минуты на минуту.
Машинально Элистэ поднялась и шагнула к окну, но тут же остановилась, осознав свою ошибку. Ее спальня находилась в передней части дома, окна смотрели на ухоженную лужайку и длинную, обсаженную деревьями подъездную аллею, ведущую к парадному входу, который предназначался для членов семьи и почетных гостей. Дреф, конечно, пойдет с черного хода; она не увидит его, если будет смотреть отсюда. Она обернулась и взглянула на Стелли. Элистэ нельзя было назвать маленькой, но служанка возвышалась над ней на полголовы – необычное явление для мест, где высокий рост обыкновенно сопутствовал высокому происхождению. Кроме того, сильная, хорошо сложенная Стелли казалась почти величественной: горделивая осанка, широкие плечи и такие внушительные пропорции, что худенькая, изящная Элистэ рядом с ней выглядела прямо-таки воздушной. Было несколько досадно, что служанка смотрит на свою госпожу сверху вниз. Получалось более чем дерзко, даже как-то угрожающе, во всяком случае, у Стелли. Но сейчас Элистэ не стала об этом думать.