— Откуда ты знаешь?
— Вчера послал капитану письмо по электронной почте.
— Затишье в Западном Лос-Анджелесе.
— Затишье перед бурей или еще хуже.
— Что может быть хуже?
— Отсутствие бури.
Он настоял на том, чтобы расплатиться, и полез за бумажником, но тут зазвонил телефон и я воспользовался моментом, чтобы передать официантке свою кредитную карточку.
— Ловкач. — Майло нажал кнопку и послушал. — Ладно, Шон, почему бы и нет? Но если произойдет настоящее преступление, все ставки аннулируются.
Когда мы уходили, я спросил:
— У Шона поддельное преступление?
— Кража машины в Брентвуде. Сначала украли, потом вернули. — Как и большинство детективов из убойного отдела, он считал любой, менее серьезный повод, чем убийство, простой прогулкой.
— Почему же он тебе позвонил?
— Считает, что здесь что-то может быть, потому что на сиденье кровь.
— Действительно, что-то может быть.
— Да, но крови не ведро. Скорее ложка.
— Чья?
— Вот это большая тайна. Нервный малыш нуждается в моем мудром совете. Никто ему не подсказал, что до завтрашнего утра я вольная птица.
Я попридержал язык. Когда он в таком настроении, не до иронии.
Шон Винчи в своем обычном темном костюме, синей рубашке, галстуке и надраенных ботинках ждал нас напротив светлого дома. Он молодой, угловатый, рыжий детектив, бывший басист в панк-группе, одновременно обретший Иисуса Христа и полицейское управление Лос-Анджелеса. Майло покровительствовал этому парню: убрал подальше от начальства и перевел сначала в отдел краж, а затем в подразделение, занимающееся угонами автомобилей. По слухам, все эти передвижения имели отношение к отсутствию у Шона творческой жилки.
Дом за спиной Винчи был одним из тех величественных, роскошных домов мечты, которых в последнее время появляется все больше в богатых районах Лос-Анджелеса.
Мы находились в высокой части Брентвуда, к западу от Банди и к северу от бульвара Сансет, где улочки узенькие, а тротуары заменены травой. Большую часть улицы затеняли высокие эвкалипты. Прямо по соседству располагались одноэтажные ранчо, стоящие в очереди на казнь и ожидавшие разрушения.
Шон показал на широкую дорожку, ведущую к гаражу на две машины. Напротив одной из дверей расположился черный «бентли-арнейдж».
— Колеса для выдающихся, — заметил Майло. — Только этого мне не хватало.
— Привет, лейтенант. Привет, доктор Делавэр.
Майло не должен был заниматься пустяками.
— Как там Гавайи?
— Я привез тебе немного австралийских орехов, — ответил Майло.
— Спасибо. Красивая рубашка.
Майло перевел глаза на «бентли».
— Кто-то это спер и имел наглость оставить пятно крови?
— Или что-то очень похожее на кровь.
— Например?
— Я почти уверен, что это кровь. Экспертов еще не вызывал — хотел послушать, что вы скажете.
— Кто обнаружил?
— Хозяин. — Бинчи полистал свой блокнот. — Николас Губель. Почтенный гражданин, сразу не стал нам звонить.
Майло обошел «бентли». Солнце так светило на краску, что она казалась расплавленной смолой.
— Каким образом он ее нашел?
— Поездил по улицам и обнаружил в трех кварталах отсюда.
— Не очень-то они разъездились.
— Если вы полагаете, что мне следует об этом забыть, я так и сделаю. Я только хотел убедиться, что ничего не упустил.
— Машина не заперта?
— Ага.
— Дай мне какие-нибудь перчатки и покажи эту якобы кровь.
ГЛАВА 3
На внутреннее убранство пошло несколько лучших коровьих шкур плюс одно или два дерева — на фанеру.
Все это пахло частным клубом в Мэйфейр.
Салон «бентли» был молочного цвета с черным, поэтому не увидеть пятно было просто невозможно. Оно оказалось мазком примерно в дюйм площадью справа от сиденья водителя, где по направлению ко шву было уже не таким ярким. Или стекало, или кто-то его вытер.
Я предположил, что это может быть засохший кетчуп, но скорее всего кровь.
Майло сказал:
— Не очень впечатляет.
— Может, там и больше, — заметил Шон, — но ковер черный, на нем трудно заметить хоть что-то без специального оборудования.
— Что в багажнике?
— Бегло осмотрел. Такое впечатление, что там вообще никогда ничего не лежало. Я имею в виду буквально. Пара свернутых зонтиков в специальных креплениях. Хозяин говорит, что они предлагались в числе прибамбасов, стоили восемьсот баксов и он ни разу ими не воспользовался.