Где-то за час до отхода ко сну Рон любил разобрать, а потом собрать какой-нибудь из их домашних электроприборов. Он понял, что в этом занятии его подгоняла не столько похвала матери, сколько другое удовольствие, хотя и совершенно иного порядка — завораживающее и очень личное, которое никак не было связано с интересом к этому его отца, который лишь иногда задавал ему вопросы типа: «Ну как, все под контролем?» или «Ты уверен, что сможешь все это снова собрать?»
Как-то вечером, когда Рон начал разбирать пылесос, отец спросил его:
— Сколько раз, интересно, твоя мать ломала эту дрыну?
Он спросил вполне дружелюбно, но у Рона будто сработала какая-то защитная реакция, и он решил покривить душой:
— Вообще-то она его никогда не ломала.
— Совсем спокойно что-то у нас тут стало, — продолжил отец, — когда мы остались с тобой вдвоем…
Мысль о том, что отцу тоже может не хватать мамы, удивила Рона.
— Да, временами, — согласился он.
Всего через несколько дней отец впервые завел разговор о Маргарет и Дженни. Он спросил, рассказывала ли когда-нибудь мама о своей давнишней школьной подруге Маргарет Макгроу.
Рон не был в этом уверен.
— Я думал, она могла тебе что-то о ней рассказывать, — сказал отец. — Дедушка Маргарет — Артур Макгроу — был одним из изобретателей тостера, который выбрасывает тосты, когда они готовы. До этого тостеры надо было открывать сбоку, чтобы вынуть подрумяненные кусочки.
— Я о нем никогда не слышал, — ответил Рон, удивившись, что для изобретения простого механизма сбрасывания понадобились два человека.
Продолжая разговор, папа сообщил ему, что пару лет назад он случайно встретил Маргарет Макгроу — теперь она уже была Маргарет Лосон — и та ему сказала, что похоронила мужа на той же неделе, когда они похоронили маму Рона. Господин Лосон был зажиточным фермером, разводившим кур, но когда он скончался, у него за душой не было ни гроша. Может быть, сказал папа, Рону приходилось есть кур господина Лосона, которые продаются под маркой «Дженни» в честь его дочки.
— Дженни тебе понравится, — пообещал он Рону, — она очень смышленая девочка.
Рон и представить не мог, что ему когда-нибудь понравится девочка, независимо от того, сообразительная она или нет.
— А насколько она смышленая? — спросил он, почувствовав укол ревности.
— Знаешь, ей еще только восемь, а она уже в пятом классе. Они отдали ее в школу для одаренных детей. Ей там, к счастью для них, выделили стипендию, потому что денег у них кот наплакал.
Рону стало странно, что отец так много знает об этих людях, но никогда ничего не говорил ему о них раньше. Однако задавать ему такой вопрос напрямую было как-то неловко. Вместо этого он спросил отца, от чего скончался господин Лосон.
— Поперхнулся и задохнулся, — ответил отец.
— Как это так?
— Куриная косточка не в то горло попала.
— От курицы «Дженни»?
— Думаю, он ел собственную курятину.
— Это же надо!
Но отец ничего особенно странного в этом не находил. Его, видимо, больше волновали финансовые проблемы госпожи Лосон. Он сказал, что господин Лосон был завзятым игроком — очень любил играть в покер. И в конце концов спустил все свое состояние: и куриную ферму, и все их сбережения — в общем, все подчистую.
— Он, должно быть, слишком часто моргал, — заметил Рон.
С минуту отец сидел с открытым ртом, потом сказал:
— Ты прав. Наверное, так оно и было.
В итоге, продолжил он, дело дошло до того, что госпожа Лосон не может больше сводить концы с концами. Зарплаты, которую она получает как секретарша врача-диетолога, едва хватает, чтобы выплачивать процент по долгам. На прошлой неделе, когда у нее уже совсем никакого выхода не оставалось, она продала лошадь Дженни тем людям, которые за ней ухаживали.
— Если бы я знал об этом раньше, — сказал папа Рону, — я бы постарался что-нибудь придумать. Вот я и сказал госпоже Лосон: «Знаешь, пока не стало совсем невмоготу, вам с Дженни лучше было бы переехать к нам и жить вместе со мной и моим сыном».
Рон еще не успел переварить историю о ее муже.