— Ну, такъ въ такомъ случаѣ выбирай между имъ и мною, — сказалъ я.
— Что? Что? — перебила она. — Выбирать между имъ и тобой? Оставь эти фразы; между тобою и имъ нѣтъ ничего общаго, слѣдовательно, и выбирать нечего. Тебѣ его нечего бояться; онъ мнѣ не близкій человѣкъ, не другъ; онъ мнѣ просто нуженъ, потому что ты знаешь какъ я лѣнива, какъ я непрактична, какъ я ничего не умѣю устраивать. Если онъ когда-нибудь осмѣлится мнѣ говорить про тебя дурное, тогда другое дѣло, сумѣю ему отвѣтить какъ слѣдуетъ, сумѣю ему показать настоящее его мѣсто. Но пока этого ничего нѣтъ, я его терплю по его удобности. Я на него смотрю, какъ на моего управляющаго! Все ему поручаю. Онъ теперь ведетъ всѣ мои дѣла. Гдѣ я найду такого человѣка?
— Онъ ведетъ твои дѣла изъ безкорыстной дружбы, ты думаешь?
— Нѣтъ, я этого не думаю. Очень можетъ быть, что онъ разсчитывалъ превратиться въ оффиціальнаго нашего управителя.
— Да, для того, чтобы васъ обманывать и въ концѣ-концовъ обобрать!
— Я не думала, André, что ты сталъ такъ рѣзокъ. Ну, хорошо, ну, положимъ, хотя-бы даже и это; такъ, вѣдь, еще вопросъ: удастся ли ему? А пока, пока я поручаю ему только такія дѣла, гдѣ онъ не можетъ ни обманывать меня, ни обирать. Успокойся-же пожалуйста! Не повторяй мнѣ эту смѣшную фразу о выборѣ между вами.
— Но я серьезно тебѣ повторяю, — сказалъ я:- что вовсе не желаю встрѣчаться съ нимъ.
— Вотъ это дѣло другое! Да, вѣдь, день великъ, онъ можетъ здѣсь бывать и не встрѣчаться съ тобою. Я ужъ буду такъ устраивать, чтобы не было вашихъ встрѣчъ. Только одно: ты долженъ мнѣ дать честное слово не оскорблять его предъ моимъ мужемъ. Нужно, чтобы все это было подальше отъ Алексѣя Петровича теперь всякая малость его раздражаетъ и чрезвычайно вредно на него дѣйствуетъ…
— Давно-ли ты стала такъ заботиться о его здоровьѣ! — невольно сказалъ я, взглянувъ ей въ глаза.
Но она нисколько не смутилась.
— Ты меня въ самомъ дѣлѣ, кажется, начинаешь за убійцу принимать? — проговорила она, какъ-то странно усмѣхнувшись. — Но, во всякомъ случаѣ, ты долженъ мнѣ дать честное слово не дѣлать ему сценъ. Даешь? Ну, пожалуйста, прошу тебя!
Она подошла ко мнѣ еще ближе, съ нѣжной улыбкой взглянула мнѣ въ глаза, и я далъ ей это слово.
Впрочемъ, на весь разговоръ съ нею и съ генераломъ я обратилъ мало вниманія: мнѣ нужно было совсѣмъ не то. Мнѣ нужно было, наконецъ, объясниться съ нею, выяснить мое положеніе относительно ея, и я рѣшился вызвать ее на откровенность.
Я начавъ прямо.
— Зина, — сказалъ я:- ты называешь неумѣстною фразой мои слова о томъ, что должна выбрать между мною и Рамзаевымъ. Пожалуй, я отказываюсь отъ этой фразы, но дѣло въ томъ, что мнѣ кажется и безъ всякаго выбора слѣдуетъ мнѣ уйти отъ тебя.
— Это еще что! — изумленно шепнула она.
— А то, что я тебѣ вовсе не нуженъ. Ты пришла за мною, ты звала меня, ты меня уговаривала, ты повторяла о своемъ несчастьѣ, о томъ, что я такъ необходимъ для тебя… Ну вотъ я здѣсь, я вмѣстѣ съ тобою, и неужели ты думаешь, что у меня совсѣмъ ужъ глазъ нѣтъ. Да, я точно слѣпъ, и ты лучше чѣмъ кто-либо знаешь до какой степени слѣпъ, но все-же я вижу, что тебѣ я вовсе не нуженъ и что самое лучше уйти мнѣ отъ тебя. И я прошу тебя, отпусти меня, отпусти!
Я замѣтилъ, какъ она слабо улыбнулась на это слово.
Но къ чему мнѣ было скрываться? Развѣ она не знала своей власти надо мною?
— Уйди, — тихо сказала она:- насильно я не стану тебя удерживать, если ты меня не жалѣешь.
— Господи! Да этою-то жалостью ты и притянула меня сюда. А между тѣмъ, наблюдая за тобою, я вовсе не нахожу тебя жалкою! Ты очевидно спокойна. Если что тебя тревожило до сихъ поръ, то одна только страшная, скверная вещь: выздоровленіе твоего мужа. А въ этомъ тебя успокоить и помочь тебѣ, конечно, ужъ я не могу.
Она внимательно слушала и смотрѣла на меня своими молчащими глазами, но при послѣднемъ моемъ словѣ встрепенулась.
— Ты называешь это ужасною и скверною вещью, но есть вещи еще ужаснѣе, еще сквернѣе, съ которыми, однако, мы должны мириться: жизнь заставляетъ насъ брать ихъ. Я не виновата въ этомъ желаніи.
— Да, ты могла быть не виновата, но я не знаю, такъ-ли это? Ты могла-бы быть не виновата, если-бы было все ясно предъ тобою, еслибъ у тебя были опредѣленныя цѣли, если-бы ты жила сознательно. А ты живешь безсознательно, Зина! Ты сама не знаешь, чего тебѣ нужно!
— Въ этомъ-то мое и мученье! Въ этомъ-то мое и несчастье! — горячо возразила она. — Отъ этого-то мнѣ такъ и холодно на свѣтѣ! Отъ этого-то мнѣ и нуженъ такой человѣкъ какъ ты.
— Зачѣмъ-же я тебѣ нуженъ? Во все это время ты ни разу не обратилась ко мнѣ. Ты ни разу не нашла чего-либо, чтобы нужно тебѣ было передать мнѣ. Ты ни разу по-душѣ не поговорила со мною. Зачѣмъ-же я тебѣ нуженъ?