Все замерли и обернулись к помосту. Забыли о драке, о вражде, вообще обо всем дурном.
Уже почти стемнело, и лишь горящие окна да стоящие в отдалении фонари неярко высвечивали тонкую девушку в белом платье не то невесты, не то весталки.
А девушка, приподнявшись на цыпочки, так как микрофон был закреплен слишком высоко для нее, запела вдруг «Ave, Maria» Шуберта. Без аккомпанемента, «а капелла».
Вначале ее голосок звучал старательно, ученически и немного напряженно, как на уроке сольфеджио. Потом — окреп, набрал силу. И — захватил, подчинил себе всех.
Никто не смел вымолвить и слова. Площадь погрузилась в такую тишину, какая бывает только в наглухо запертом помещении. Казалось, даже машины не проезжали в это время по окрестным улицам. Даже деревья не шумели молодой листвой.
Битая бутылка выпала из Диминых рук на асфальт, но и звон стекла не разрушил музыки: Катя не вздрогнула, не прервала строфу.
Впервые в жизни она не боялась выступать публично, оказаться в центре всеобщего внимания. Наверное, потому, что не думала о себе.
Она пела о любви, но не о земной, о высшей. Она призывала к ней — великой и светлой — всех, всех.
Она имела на это право, потому что сама умела любить. В латинские слова она вкладывала свой собственный, душою прочувствованный смысл.
Аве, Мария… Славься, Пресвятая Дева! Славься вовеки и молись, Светлая, за нас, грешных.
Аве, Мария… тихая Дева, которая прядет пурпурную пряжу для храмовой завесы… когда край завесы приподнимется, все мы окажемся посвященными в Таинство.
Аве, Мария… Любовь и страдание приходят вместе, но одна лишь любовь дает силы пережить беду и выйти из нее несломленными, сильными и чистыми. Полюбив, мы расправляем плечи, и взоры наши становятся открытыми…
Молись же, Царица Небесная, благословенная, за наших мальчиков, которые уходят туда, где опасно, и за девушек, которые остаются их ждать.
Молись за всех, всех людей на Земле, потому что люди, по природе своей, добры, и только слабость заставляет их подчас совершать зло. Молись, чтобы прощены им были их ошибки…
Я верю Тебе. Я верю в счастье. Я счастлива. Пусть же будут счастливы и все, кого я люблю. Пусть будет счастлив мой любимый, мой единственный!
Аве, Мария…
Глава 6
НО ЕСТЬ ОДНА ПРИСЯГА…
— Я, гражданин России, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников…
«Здравствуй, мой Димочка!
Это ничего, что ты пишешь мне реже, чем я тебе. У тебя ведь совсем нет времени, а у меня его полным-полно. Особенно ночью.
Игоряшка засыпает, а я так рано ложиться не привыкла. Но мне, пока ты далеко, больше не к кому вылезать в окно. Вот и пишу. И кажется, что мы снова сидим с тобой на наших качелях. Может быть, для тебя это и было пыткой, а для меня… даже не знаю, как сказать… Ну, в общем, ты сам понимаешь!»
— Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Родине…
…«И еще я вспоминаю твой балкон. Какое небо тогда было!
Лидия говорит, что кровавый закат — это не к добру. Какие глупости! А ее еще считают умной…
Ведь правда, нас ждет все только самое хорошее?»
— …я клянусь защищать ее мужественно, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами. Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара российского закона, всеобщая ненависть и презрение…
«Я бы тоже приняла присягу — тебе. Но это не нужно. Я и так никогда тебя не предам.
Веришь?
У нас дома есть большой настенный календарь, с фотографией красивого белого храма. Зачеркиваю дни до твоего дембеля. А как их много еще остается! Возвращайся скорее.
В каникулы целый месяц работала — продавала мороженое в парке. Не писала тебе об этом раньше, так как не знала, хватит ли моей зарплаты на новую гитару. Вчера выдали наконец, и чуть-чуть не хватило, но Тимоха добавил. Так что не горюй, у тебя теперь опять есть инструмент. Приедешь — снова будешь играть и петь. Только я уже больше не восьмиклассница.
P.S. Я написала в Москву, в Щукинское и Щепкинское училища и во ВГИК, на актерский факультет. Мне прислали правила приема, вкладываю их в свое письмо. Пусть до твоего приезда еще долго, но готовиться ты можешь заранее. Есть ли у вас там библиотека? Если есть — подбери для себя стихотворение, басню и отрывок прозы. Я тут у нас тоже поищу что-нибудь подходящее.