***
Мне было грустно, тоскливо и ужасно совестно. Что-то грызло меня изнутри, но я не могла определить, отчего. Погрузившись в свои мысли, я шла, не заботясь о направлении, а после неведомым образом очутилась на кладбище, где была похоронена моя бабушка. Ухоженный газон, заборчики, аккуратные могильные плиты без изящества. Правильно, смерть - это не праздник, это даже не повод для красивой вычурной надгробной плиты. Проходя между чужих могил, вскользь глядя на надписи, я остановилась перед одной непримечательной могилкой. Изображение бабушки в молодости глядело на меня с серого камня. Я села на мягкую траву и принялась щипать ее, не решаясь заговорить. На меня редко находило настроение, чтобы придти на кладбище, но в первый месяц после ее смерти, когда мне было особенно тяжело, я частенько навещала это место. - Знаешь, бабушка, я так ничему и не научилась у тебя, - первое что я сказала. - Я не могу похвастаться, что раньше была примерной внучкой, но сейчас все кажется еще более запутанным. Мне кажется, я тебя подвожу. С каждым словом говорить становилось труднее. Спустя пару мгновений слезы все же обожгли кожу, и я зарыдала, спрятав лицо в сгибе локтя. Чувство вины разлилось по телу, и стыд не позволял поднять лицо и взглянуть на портрет бабушки. - Все валится из рук, - продолжила я. - Я не контролирую себя, не контролирую... - София? - рядом со мной раздался голос, и испуганным взглядом я воззрилась на мужчину, еле узнавая его. - Это я, Николка, помнишь? В памяти постепенно всплывал образ мальчишки в бретонской кепке набекрень и изорванных на коленях штанах. Он часто устраивал «войнушки» на нашей улице, пока не переехал, в каждом разговоре восхвалял своего отца и гордился, что носит его головной убор. А после... несчастный случай на военном судне, и его отец «переехал». На это кладбище. Больше не играл Николка в «войнушки», не носил морской берет отца, не веселился и вообще исчез из поселка. Бабушка тогда обмолвилась, что он уехал к матери, ближе к столице, и с тех пор я больше с ним не виделась. - Как поживаешь? Парень сел рядом. Теперь он был не мальчишкой, а полноценным юношей, приблизительно моего возраста. На его коленях все так же красовались дырки, только уже не на потрепанных штанах, а на джинсах из «Зары» или чего-то подобного. - Не так хорошо, как хотелось бы. А ты? - Замечательно. Недавно подал документы в Софийский университет на факультет журналистики. А у тебя какие планы? В какой ВУЗ метишь? Его слова были словно отдача от боксерской груши: я ударяла по реальности, а она мне напоминала, кто здесь главный. Я перевела глаза на надгробную плиту и замолчала, потому парень проследил за моим взглядом. Секунда размышления, и последовала ответная реакция. - О Боже! Как? Неужели...? - Да, в мае этого года. - И что ты намерена делать? - Работать. Иного выбора нет. - Ты можешь пойти учиться и оформить материальную помощь. - Ты веришь в то, что говоришь? Насколько эта помощь будет полезна мне? Думаешь, мне предоставят все, что мне необходимо? - Не уверен, что все, но... - Вот и я не уверена, что государство хоть как-то мне поможет. А работа обеспечит меня всем, что нужно. - А как же образование? - он глядел на меня так жалобно, будто это не я оказалась в трудном положении, а он. - Останешься без него и будешь горбатиться на трех работах с минимальным окладом? - А что еще делать? Ты парень смышленый, тебе не нужно говорить, что у меня все будет хорошо в дальнейшем, потому что мы оба знаем правду. Меня ждут только два расклада: работа или существование на уровне маргиналов. Мы оба погрузились в собственные мысли. Может, он думал о том, как плохо мне живется, и жалел, как брошенного котенка на улице, а я обдумывала, когда снова найду работу и стоит ли пробовать позвонить в тот хостел еще раз. - Жизнь у тебя сложная, и не удивительно, что ты сидишь одна с печальными глазами на кладбище, так что... - парень снял с плеч рюкзак и достал стеклянную бутылку, в которой плескалась жидкость, похожая на компот, - на, выпей. Сам приготовил. Протянутая бутылка не вызывала подозрения, но как только я сделала глоток все тут же встало на свои места. Выпучив глаза, я отодвинула напиток от губ, а Никола странно отреагировал, залившись смехом. - Это не компот? - А ты думала, что он? Но это не сильно и отличается от него. Те же ягоды, только на спирту. - Что? - я не поверила своим ушам, ощущая по всему пищеводу легкое жжение от алкоголя. - Называется настойка. И кстати, ее можно считать лекарством. Как для души, так и для тела. Так что не бойся, что на утро будет болеть голова, - он подмигнул мне, взяв бутылку и тоже сделав глоток. - Грех - не помянуть твою бабушку, она была замечательным человеком. Мы сидели на траве, говорили о последних событиях нашей жизни, а бутылка в это время переходила из рук в руки. Вскоре разум слегка помутнел, а под конец нашего часового разговора я уже совершенно расслабилась. С меня спала напряженность, и мне хотелось без остановки болтать и изливать свою душу перед парнем. Время уже перевалило за пять часов, и он решительно поднялся, потягиваясь. - Ты собираешься еще сидеть здесь? - А ты уже уходишь? - еле ворочая языком, произнесла я, откидываясь на траву. - Меня уже поезд ждет, - улыбнулся он по-доброму. - Я приехал только на день - побыть на могиле отца. - Что ж... свою задачу ты выполнил, - сказала я, а мои веки медленно опустились и подниматься никак не хотели. - Да, но бросить тебя я не могу. Так что пока не провожу, вряд ли уеду с чистой душой и преисполненный долгом. - О, за меня переживать не стоит. Я доберусь до дома в целости и сохранности. - Не думаю, что ты даже поднимешься. - А вот это ты зря так, - я, кряхтя, приподнялась и села, выглядя при этом, наверное, нелепо. Ну и что, а мне все равно. Глупый смешок вырвался из груди, после которого Никола посмотрел на меня с сомнением. - Я, правда, буду в порядке. Мне нужно побыть наедине с воспоминаниями, - уже более серьезно добавила я. - А если с тобой что-нибудь случится? Или ты на нетрезвую голову куда-нибудь вляпаешься? - Значит, такова моя судьба. Я еле спровадила его, хотя он еще по дороге оглядывался на меня. Все-таки он заботливый парень, хоть и не обладает особо примечательной внешностью. Мыслями я пыталась настроиться на интимный разговор с бабушкой, но сердцем я находилась совсем в другом месте. Каждый раз, закрывая глаза, чувствуя прикосновение ветра к коже, я оказывалась на берегу моря - соленый воздух и крики чаек, шумные волны и теплый песок под ногами, идиллия и безмятежность. Мне не хватало этого в теперешней жизни, и, вспоминая моменты блаженства, мне становилось тоскливей вдвойне. - Я хотела бы рассказать тебе, бабушка, о том, чего бы я хотела на самом деле. Думаешь, мне нравится вставать рано утром, идти на работу и проводить свободное время только за грядками да домашними делами? Я свободна, но в то же время заперта своими же возможностями. Мне хочется уехать, к примеру, на Камен Бряг или в Созополь, но как я брошу дом? Я бы хотела жить сегодняшним днем, но постоянно думаю, что будет завтра. Я гоняюсь за будущим, когда мое настоящее стоит на костях. Думаю, что завтрашний день все изменит, а на деле только обманываюсь этим. Ничего не произойдет завтра, и ничем сегодняшний день не отличается от вчерашнего. Я просто еще больше устаю, и все. Это единственное отличие. Так скажи мне, бабушка, как построить свою жизнь? Этого ты мне никогда не рассказывала... Меня снова бросило в плаксивое настроение, и, шмыгая носом, я начала снова щипать травинки. - Мне кажется, что я все еще поглощена трауром, потому что боюсь улыбаться и смеяться. Вдруг я не заслужила этого? Ты столько делала для меня, а я для тебя - ничего. И в итоге ты спишь, а мне приходиться хранить воспоминания о тебе... Но знаешь, недавно я спасла человека. Может, и не оказала великой помощи, но я хочу думать, что спасла его. Может, потому что однажды не спасла тебя? В любом случае, он жив, и этого достаточно. Но мне одиноко, понимаешь? И это одиночество не просто приелось, оно мне омерзительно. Я невезучая во всем, из моих рук все сыпется. Даже удержаться на работе у меня не получилось. На этом запал эмоций закончился, и в немой печали я склонила голову, лишь бы не видеть окружение кладбища.