в отражении зеркала измученное создание с перекошенным хвостом не то рыжих, не то русых волос. Я принялась приводить прическу в порядок, распустив хвостик, но волосы словно назло торчали во все стороны и не хотели ложиться ровно. Тогда я с остервенением положила расческу на место, подумав, что обрежу их по плечи. Не буду жалеть, и пусть красота пропадет, зато не буду маяться в жару и тратиться на шампуни. Но затем я еще раз взглянула на них. От них будто исходило свечение, будто мед поставили на солнце. Обычные русые, но теплого цвета, будто среди волос застрял лучик света. А длина... я не стригла их с тринадцати лет, можно представить, как за пять лет они отросли. Непроизвольно руки начали перебирать волосы, а я, загипнотизированная, простояла около зеркала еще не меньше трех минут, пока ноги не устали. Тогда я очнулась и пошла в спальню, повалившись на кровать. Из-за температуры мне снился сон, построенный на воспоминаниях из прошлого. Меня так далеко занесло... ''Мне пять. Мама только что закрыла дверь в квартиру, в которую снова наведалась недовольная тетя. Она не любила мою маму и часто кричала на нее без причины. За спиной я спрятала недоеденную шоколадку, но мама, взглянув на меня, мило улыбнулась. Присела передо мной и вытерла краешком фартука мой рот. - Тебе стоит есть шоколадку аккуратнее, а то выглядишь как хрюшка. Затем она играла со мной, мы смеялись, нам было весело, но потом она украдкой взглянула на часы и неожиданно отложила игры. - Пора, малыш. Скоро папа придет. - Неужели обязательно прятать все ценные вещи от папы? - Милая, твой папа - это волчок в овечьей шкуре. Ты не знаешь, но твой папа очень расточительный. - Что значит «рас-то-чи-тель-ный»? - Это значит, что он тратит много денег на ненужные вещи и увлечения. - Все равно не понимаю. - Поймешь со временем, малыш, а пока запомни, что ты должна полагаться только на себя. Не важно, как обходителен с тобой мужчина, ты в любой момент можешь остаться одна. И никто тебе не протянет руку помощи... Сгущалась темнота, мамин голос отдалялся, и я начала плакать. Я проронила много слез, пока...'' Не открыла глаза. Непроглядная темень стояла за окном, электронные часы показывали половину четвертого, я облизнула пересохшие губы. Подняться с постели оказалось сложнее, чем я думала, поскольку кости ломило во всем теле. Помощи я могла ждать только от лекарств, поэтому пришлось приложить усилия, чтобы подняться с постели и пройти на кухню, где лежит аптечка. Я померила температуру, выпила жаропонижающее, а после с горем пополам доползла обратно. Голова шла кругом, но при всем желании уснуть, я так и не смогла сомкнуть глаз. Симптомы ОРВИ прошли через два дня, но слабость и нежелание двигаться до сих пор ходили со мной под ручку. Однако, избавившись от температуры и боли, сковывающей горло, я могла заниматься хотя бы бытовыми делами. Например, готовкой. Сияло солнце, находясь почти в зените. Я собрала волосы в пучок, воодушевленно хлопнув в ладоши. - Хорошо, сегодня будет «Миш-Маш*». Но только я взяла нож в руки, вспомнила, что последние помидоры истратила на запеканку в выходные, а домашние еще не созрели для еды. Пришлось идти в магазин. На улице была благодать! Настоящий рай для прогулок: солнце грело, почти жарило, если долго стоять под прямыми лучами, но благодаря ветру жара становилась менее неприятной. На улице в пределах видимости никого не наблюдалось, поэтому я с опаской подняла руки к небу, ловя пальчиками ветерок, а он, проказник, скользнул под сарафан, приподняв подол, и превратил его в подобие купола. Я засмеялась, быстро опуская подол. Во мне проснулось желание навсегда запереть такую погоду внутри, чтобы в хмурые дни меня согревало изнутри это солнце, и воздух, и море, и трава... Ближайший магазин был на конце улицы, поэтому я быстро преодолела расстояние до него. Он стоял прямо на углу, однако вход располагался за поворотом. Если идти в наушниках и в это же время подходить к магазину, то велик риск оказаться сбитым, поскольку ни водители, ни пешеходы зачастую не замечают друг друга. Я переступила порог магазина, поражаясь отсутствию людей, ведь как раз начался обеденный перерыв. За кассой стояла полная женщина с недовольным лицом. Она пробила мне продукты, грубо сунув в пакет, но я никак не отреагировала: в такую духоту я бы сама была брюзгой. С перевесом в одной руке я сделала шаг от входа в магазин, который мог стать последним в моей жизни: отражение в капоте машины на миг ослепило меня, я зажмурилась, послышался визг шин и облачко пыли поползло к моим ногам. Рука, в которой находился пакет, дернулась, отчего полиэтилен разошелся по вертикальной линии. Будь проклят ненадежный пакет! Все высыпалось и покатилось по земле, и я принялась собирать продукты, но из-за растерянности, не могла толком обхватить все: что-то то и дело выскальзывало из рук. Дверца машины открылась, и рядом со мной опустился молодой человек, на удивление, абсолютно белый. С ужасом на него посмотрев, я быстро выпалила: «Мне очень жаль», поскольку его лицо выражало отнюдь не готовность мне помочь. - Девушка, вы как? - из машины показался второй, с более оживленным лицом, чем первый. Оба были молоды, но для меня уже было успехом то, что они хотя бы поинтересовались, как я. От нынешней молодежи можно ожидать чего угодно: переедут и не оглянуться. - В порядке. На визг шин выбежала продавщица, и я, увидев ее, тут же попросила пакет. Через пару секунд женщина подала мне плотный сверток полиэтилена, в которой я махом загрузила продукты. - Нам жаль, что... - Не стоит. Я в порядке и вы тоже. Это главное. Я покрылась испариной, отчего ветерок, заползающий под платье, больше не казался ласковым, а скорее противным. Мне даже не хотелось оборачиваться на парней. Добравшись до дома и с облегчением выдохнув, я погрузила свое тело в старое кресло, которое с течением лет прогнулось. Я ретировалась оттуда так быстро, словно на улице начинался метеоритный дождь. Теперь можно расслабиться. Однако... закрывая глаза, я вновь слышала шорох гравия под колесами и ощущение ужаса перед капотом дорогой машины. Но ничего, это стоит отпустить и забыть. Мне больше ничего не угрожает. Спустя пару дней, получив справку от местного фельдшера, я с чистой душой вернулась на работу, сияя улыбкой радостного ребенка. Меня встретили воодушевленно, будто всю жизнь ждали моего возвращения. Одна только Криста осталась такой же критичной, как и всегда, за что ее немного укорили. Хорошо, что хоть где-то в моей жизни есть постоянство, которое, надеюсь, сохранится не один месяц. Под кондиционером я больше не сидела и не пила холодную воду из кулера, в номерах была осмотрительней, поскольку часто туристы привозят с собой не только вещи, но и заразу. И вот когда я закончила убирать один номер, случайно столкнулась с Кристой, которая выходила из комнаты напротив. - Сильно не надрывайся. На здоровье плохо скажется. - Я знаю, - я улыбнулась её словам, ведь понимала, что за часто недовольным лицом она скрывала беспокойство за других людей. Мы пошли пополнить запасы бумажных полотенец и чистящих средств, когда неожиданно я увидела знакомое лицо. Оно было нахмуренным, а при виде меня вытянулось в удивлении. Но я не подала виду, что узнала его. Прошла мимо, лишь украдкой взглянув на него, а мужчина как назло поймал мой взгляд. Тот, кто чуть не сбил меня около магазина, кто был бледен как луна, только что показался передо мной. И вид у него был, мягко сказать, тревожный. Миш-Маш* - блюдо болгарской кухни, состоящее из сладкого перца, помидор, сыра и яиц.