— Не надо, п-пожалуйста, — упрямо мотая головой, словно в бреду пролепетала она, пытаясь отогнать прочь так некстати нахлынувшие воспоминания и невольно отстраняясь назад, в чём и была её ошибка. Хрупкая горная порода резко ушла из-под ног, лишая заклинательницу какой-либо опоры.
— Люси! — надрывный крик эхом разнёсся за сотни метров вокруг, колокольным набатом отдаваясь в барабанных перепонках. Парень успел схватить её за руку, при этом сам едва не свалился вниз, лишь в последний момент успев затормозить торсом на самом краю утёса. Крупный гравий разодрал кожу и впился остриями в тело, принося при этом саднящую, невыносимую боль, но не это было самым страшным. Он чувствовал, что теряет её, ощущал это каждой клеточкой немеющего тела. Сердце гулко клокотало где-то посреди горла, с каждым ударом принося невыносимую боль в груди. — Вот чёрт… — он злобно зашипел сквозь зубы, пытаясь перехватить скользкую от пота девичью ладонь, которая медленно, но верно выскальзывала из его хватки. Грей, сам того не осознавая, начинал беспричинно злиться… Или причина всё-таки была?
Он не видел того, как она борется, не видел того, как желание жить берёт верх над животным страхом. И, что пугало больше всего, он не мог разглядеть даже этой боязни в её помутневших карих глазах. Грей не видел в них абсолютно ничего, кроме полного равнодушия к происходящему и собственного отражения — безумного, жуткого. Люси лишь мягко улыбнулась уголками губ и опустила взгляд вниз: высоко, полторы сотни метров, не меньше, а у земли лишь голые камни. Стоит упасть — и тебя непременно ожидает верная смерть.
«А что, если это судьба?» — осенило девушку. Она ощущала прохладные прикосновения ледяного мага, к своему удивлению, не чувствуя при этом ни капли страха или омерзения по отношению к нему. Это щекотливое, приятное скольжение её ладони чем-то напоминало стремительно затягивающуюся петлю на шее висельника. Сердце в груди билось суетливо, быстро, как у загнанной в сети птички, и его хозяйке казалось, что с каждым ударом пульс становится всё тише, будто тело уже смирилось с тем, что его гибель никак нельзя отсрочить. Его руки дрожали, а вены на руках вздулись: то ли от напряжения, то ли от чего-то ещё, что в тот момент ускользало от сознания заклинательницы. Случайно наткнувшись на его взгляд, полный укоризны и непередаваемой горечи, Люси резко вздрогнула, будто от удара плетью.
— Даже не вздумай, — из последних сил пытаясь затащить её обратно, прохрипел ледяной маг, заметив, куда опять смотрит девушка. — Ты тяжёлая, чёрт возьми, но я обязательно спасу тебя, поэтому не смей отпускать!
— Бесполезно, — беззвучно прошептала Хартфилия, пытаясь выбросить прочь из головы все те сомнения, что разрывали её изнутри. Ей было стыдно перед Греем, стыдно за собственную слабость и беспомощность.
— Отпустишь — и я прыгну с тобой, честное слово, — на напряжённом лице парня, покрытом испариной, вдруг появилась слабая, полная мучений улыбка.
— Ты не сделаешь этого, мы ведь умрём,— хлопая ресницами и всё же пытаясь схватиться за напарника, прошептала девушка. Она должна выжить, хотя бы ради него, ради тех пота и крови, которыми он покрывается по её вине. Она просто должна пройти через это, выжить и однажды сказать ему такое простое, но человеческое «спасибо».
— Вот ещё, мы ведь волшебники «Хвоста Феи»! Обязательно выберемся живыми из любой… — последние слова заглушил внезапно раздавшийся хруст породы, осыпавшейся прямо под Греем. — Чувствую, твёрдой посадки нам не избежать, — горько усмехаясь, продолжил Фуллбастер, но было видно, что сделал он это скорее для того, чтобы успокоить Люси, так как было видно, что он и сам находится в растерянности. — Попробуй схватиться за меня так, чтобы освободить мою ладонь, быть может, я ещё успею создать ледяную лестницу. Что же ты смотришь на меня, быстрее!
В следующее мгновение на Люси обрушилось новое облако пыли, свидетельствовавшее о том, что ей следует поторопиться. Песок нещадно засыпался глаза, поэтому действовать приходилось осторожно, практически наощупь, но в то же время быстро.
«Прости меня, Грей», — чувствуя, как ускользает его ладонь, крепко зажмурилась девушка и полетела вниз. Волшебница не хотела видеть его лицо в этот момент, но, прокручивая в голове его слова, и так смогла понять одну простую истину: что бы ни случилось с ней за последнее время, она не хотела умирать. Но было уже слишком поздно, так как неизвестность гостеприимно распахнула перед ней свои объятья, приглашая на встречу с верной смертью.
========== Глава 3 ==========
Это было как минимум странно. А ещё очень дико и непривычно — чувствовать себя живой после того, как уже успела окончательно проститься с этим миром и отпустить его. Всё происходящее больше напоминало бессмысленный кошмар или чью-то глупую выходку, нежели реальность, но то сочетание запахов и вкусов, граничащих с беспредельной болью во всём теле, которые ощущала Люси, говорило об обратном. Пыль глубоким слоем осела в лёгких, из-за чего из них вырывался лишь сиплый, немного надрывный хрип. А вокруг темнота — наводящая безграничный страх, всеобъемлющая.
— Может быть, я и в самом деле умерла? — обращается к самой себе Люси, пытаясь разглядеть хоть что-то. Глаза постепенно привыкают к кромешной тьме, которая будто немного рассеивается со временем, и вот девушка уже может увидеть слабый, едва брезжущий лучик света, который маячит над головой. Мышцы свело от усталости, а всё тело покрыто толстым слоем пыли вперемешку с камнями. Слишком холодно, осязаемо и страшно для того, чтобы оказаться сном. По телу разливается парализующей волной обида и разочарование, Хартфилия нервно сглатывает стоящий поперёк горла ком и осознаёт: она в ловушке. Слишком темно для того, чтобы определить, где именно она находится — в пещере, небольшом гроте или же её просто засыпало землёй. Куда больше блондинку интересует другое: почему она совсем не чувствует притока магической силы, хотя на теле нет ни единого повреждения, и… куда подевался Грей?
Сдавленный стон, доносящийся где-то поодаль, служит ей ответом. Волшебница вслепую движется на звук, задыхается, сдирая ладони об острые камни. Все мысли и чувства хаотично смешиваются в нечто единое, выделяя лишь животный страх. Люси боится Грея, но одной ведь ещё страшнее — и она отлично понимает это, поэтому продолжает поиски, стараясь не обращать внимания на то, что мелкие ссадины на щеках невыносимо ноют из-за льющихся градом слёз. Рука попадает в омерзительно-скользкую, тёплую лужу, из-за чего девушка теряет равновесие и падает прямо на Фуллбастера, с губ которого не срывается ни звука. Солоноватый, металлический привкус крови во рту на мгновение возвращает её к реальности, вместе с тем донося очевидное: это она во всём виновата.
— Это я, я должна была умереть, слышишь?! — кричит Люси, впиваясь пальцами в плечи парня и пытаясь разглядеть в царящем полумраке его лицо. Но вместо этого в глаза врезается огромная чёрная дыра, зияющая у него в груди. Чувствуя, как сердце охватывает леденящий ужас, девушка понимает, что это была совсем не простая лужа. Это была кровь, его кровь.
— Грей, — шепчет Хартфилия, ощущая, как слёзы продолжают скатываться по щекам и падать на грудь парня. Тот лишь едва слышно шипит сквозь зубы, но она рада и этому, сразу же заключая изувеченное тело в свои объятья. — Грей, слышишь меня, только не вздумай умирать! Слышишь меня, не смей!
Пальцы бьёт крупная лихорадочная дрожь, когда Люси начинает истерично снимать с себя кофту, разрывая ту на тряпки. Как бы ей сейчас не было плохо, она не может позволить Грею вот так умереть, просто не имеет права. Именно по её вине они оказались в таком положении, именно из-за неё её друг сейчас находится между жизнью и смертью… Если он погибнет, то как девушка после этого сможет смотреть в глаза согильдийцам, что она скажет Эрзе? И, что самое главное, как бы на это отреагировала Джувия? В очередной раз промокая сочащуюся рану и пытаясь приподнять тяжёлое тело, чтобы остановить кровотечение, заклинательница осознаёт собственную беспомощность перед окружающим миром. Так омерзительно и так… тошно от самой себя.
Вот уже кофта полностью истерзана в клочья, от штанов также почти ничего не осталось. Накладывая некое подобие бинтов, Хартфилия до режущей боли в ушах вслушивается в царящую тишину в надежде услышать его тихое, пусть и почти отсутствующее сердцебиение, а также сиплое сбивчивое дыхание. Она спасёт его, обязательно спасёт, потому что по-другому и быть не может — надо всего лишь выбраться отсюда побыстрее. Рука тянется к связке с ключами, но от них не исходит никакого тепла.