- Только это, - признается она и смеётся.
Невольно улыбаюсь. Подхожу ближе, кошусь на бетонный бортик и, мысленно махнув рукой, присаживаясь рядом.
- Спарта - сильнейшее государство Греции. Остальные греки поражались их бесстрашию, - стряхиваю пепел под ноги. - Царь Филип Второй адресовал Спарте письмо, в котором написал что-то вроде: сдавайтесь, ведь если моя армия войдет в ваши земли, я уничтожу ваши сады, подчиню людей и разрушу город. И спартанцы ответили коротко - "если".
- Были уверены в победе? - она с любопытством поворачивается, смотрит на меня. У нее и глаза шоколадные, темные. Большие, и густыми ресницами хлоп.
- Нет. Не боялись угроз и смерти, - отвечаю, в ответ смотрю на нее. Слишком долго, поспешно отвожу взгляд.
Сидим, между нами кошка, я выпускаю дым. Шарю в кармане, нащупываю конфету. Сегодня едем на ужин к родителям, но с Мариной уже с утра разворошили одну коробку с грильяжем.
И кое-что осталось.
- С праздником, - протягиваю девушке конфету в зелёной обертке. - С восьмым марта.
Она внимательно ее изучает. И, хитро сощурившись, напоминает детское правило:
- Конфеты у незнакомых дяденек брать нельзя.
- Не такой уж я и старый, - хмыкаю. Да, мне почти тридцать, а ей лет двадцать. Но я неплохо выгляжу, никакой я не дяденька, пусть не врет. - Я Алан, - представляюсь, покачиваю конфеткой.
Она прячет улыбку в воротник. Тянет тонкие пальцы, забирает грильяж. Подумав, говорит:
- Юля.
Юля. От греческого - пушистая. Кошачье какое-то имя, мягкое.
Ветер развевает ее волосы, до меня долетает аромат духов. Ягоды, ваниль, что-то шоколадное.
Затягиваюсь дымом. Она теребит фантик. Снова достает телефон. Смотрит на время и выуживает из кармана красно-белую пачку сигарет.
Поднимаю бровь. Ещё и курит, такая мелкая и любопытная?
- О, нет, - шутливо выхватываю пачку. - Акции все эти знаешь? Воздушный шарик в обмен на сигарету, конфета?
Она поворачивается, улыбается.
- Ты как мой парень, - вздыхает, глядя на пачку. - Ладно, обмен.
Сам курю, а ее сигареты отобрал. Неверное воспитание, прицелившись, отправляю бычок в урну внизу.
- Праздник с парнем отмечаете? - кладу ее сигареты между нами, рядом с кошкой.
- Да, мы с парнем. И подруга с парнем. А ты?
С парнем. В этом слове такая четкая между нами пропасть. Он такой же молокосос, как и она, наверняка.
- А я с женой, - складываю руки на коленях. Вдыхаю холодный воздух, и уходить не хочется, возвращаться.
Она бросает взгляд на мои пальцы. Кольца на безымянном нет, но это ничего не значит, я женат глубоко и надолго.
- Мы на доверии, - улыбаюсь.
- И доверие не зря? - она щурится.
- Нет. Вместе - значит, вместе, - повторяю фразу, которую себе не раз говорил. Наши взгляды пересекаются и задерживаются. Опять. Надолго.
Отвожу глаза первым, я, правда, уже женат, а история не знает сослагательного наклонения.
Смотрю на машину с шашечками, тормознувшую у входа. На выпорхнувшую из салона девушку. Черные волосы, стрижка как у царицы Клеопатры. Она отпускает такси.
Это Настя, подружка Андрея. Слегка виляет бедрами на каблуках, идёт к крыльцу.
Мысленно усмехаюсь - Настя одна прикатила, любовь Артура так и не приехала. Что там за девица, вообще, брат ее так тщательно скрывает, красавицу свою.
- Настя, - моя новая знакомая, эта самая, что о спартанцах благодаря мне узнала немножко больше - срывается с бортика и бежит к подружке Андрея.
Смотрю на девчачьи объятия, и в горле отчего-то встаёт липкий ком.
Такой, внезапный и простой, слегка горький.
Темные волосы, темные глаза. Запах ванили и ягод - это остаётся со мной.
- Алан, привет, - Настя поднимается по ступенькам. - Вы уже познакомились? Нет? - понимает по озадаченному лицу подруги и щебечет, вываливает пока ещё смутный, но уже приговор. - Юля, это Алан, он брат твоего Артура.
Ее глаза округляются, сверкают.
А у меня вдруг екает. Это как в садике, где я забирал у девочки резинку на сончас.
Как там, но уже по-взрослому.
Глава 14
В баре играет джаз, кажется, Дин Мартин, и под эту музыку отлично подошел бы американский виски, но я, наконец, дорвалась до текилы.
Хотя еще и не вечер. Уже ночь, хорошее начало, гулянка в разгаре.
Забираюсь на высокий стульчик у стойки и хихикаю, дети тоже дома за столом кушают в таких вот высоких.
Только эти узкие, будто для девушек, задница Артура явно не вместится.
Он трогает мою. Стоит за спиной, тянет меня, заставляя опереться лопатками на его грудь. На ухо шепчет: