Торчу в ванной, в футболке Артура, кошусь в зеркало, и стыдно, как я так сорвалась, у меня дети, семья, я уверена была, что справляюсь.
- Жене плохо, перепила, - по номеру гремит голос Артура. - Рвет ее. Вечеринка отменяется, Катя, забирай своего жениха, и баиньки.
Слушаю шум, сборы, голоса Артура и Кати. И негромкий Алана.
Топчусь на месте и кусаю губы, боюсь выходить. Он точно понял, и ему...как смотреть на него, он мне доверял, он со мной, детей моих любит, а я его люблю.
Там хлопает дверь, они ушли.
Вытираю вспотевшие ладони, приглаживаю волосы.
Артур врывается в ванную. Бросаю взгляд на перекошенное лицо и отшатываюсь, он хватает за руку, животом толкает на тумбу.
Взвизгиваю, когда он резко выдергивает пробку за хвост, давит на поясницу, удерживая на месте.
- Сука ты, Юля.
Он звонко шлепает голую ягодицу.
Меня обжигает и печет, держусь за тумбу и пытаюсь встать, он шлепает ещё раз, и я со стоном валюсь обратно.
- Больно? - он хрипло спрашивает, в голосе столько злости, кажется, что он ремнем готов выпороть, до крови.
Сжимаю зубы и молчу. Дрожу, жду, что он снова замахнется.
Он вздыхает и тянет к себе. Цепляюсь в тумбу.
- Всё, Юль, всё, - он сминает запястья, поднимает меня. Несёт в номер. - Чего тебе не хватает? Я ведь все делаю. Ты несчастлива со мной?
- Счастлива.
- Что-то не верится.
Он сбрасывает меня на кровать. Отходит и снимает халат, натягивает брюки.
- Куда ты? - ныряю под одеяло, накрываюсь до подбородка.
- Брат ждёт, - он застегивает рубашку, оглядывается. - Не закончится это, никогда? Один к детям полез, второй к тебе. Не сидится спокойно, - он щелкает выключателем, номер погружается в полумрак, остаётся только бра. Он подходит, наклоняется надо мной. - Ничего. Я уже говорил. Мы с тобой женаты, это не изменится.
Глава 19
В окно бьёт солнце, зеваю и щурюсь на часы на стене. Соображаю, что значит двенадцать, и подскакиваю - уже обед!
В голове стреляет, хватаюсь за виски.
Не надо было так резко.
В ванной шумит вода, дверь открыта.
Набрасываю халат и неуверенно заглядываю.
Артур лениво возит щеткой по зубам, губы в белой пене, он задумчиво рассматривает себя в зеркале.
Слегка помятый, чуть-чуть уставший, немного грустный. Вокруг бедер обмотано полотенце, мокрые волосы блестят.
Затаившись, наблюдаю за ним и мысленно ругаюсь, что, вообще, происходит, он ведь меня любит, по-настоящему, у нас последние полгода все, как раньше, как в те первых полгода брака.
Он замечает, что я сунула нос в ванную. Сплевывает пасту и улыбается.
- Привет, - он оборачивается, тянется ко мне, чмокает в щеку мятными губами. - Выспалась?
- Что там лакомки, - гложет совесть, весь день вчера с бабушкой и дедушкой провели, а я ещё и утром все на свете продрыхла, не пришла, не поцеловала.
Они там скучают, булочки.
- Нормально все с ними, они же с мамой. А нам тоже один раз в неделю полезно выспаться, - Артур вытирает лицо полотенцем, отступает, пропуская меня к зубным щеткам.
Давлю пасту, остервенело чищу зубы, тороплюсь так, словно в аэропорт опаздываю.
Но медлить некогда, они скоро опять спать лягут, и мы только в четыре часа увидимся.
Я не доживу.
Завязываю волосы узлом и юркаю в душевую кабину. Быстро споласкиваюсь, тут ещё пахнет гелем для душа, Артур минут пять назад мылся.
А я даже не знаю, во сколько он пришел.
И где был.
Пока ждала, от волнения допила все шампанское. И отключилась, похоже.
Трогаю ягодицы, изворачиваюсь и заглядываю себе за спину, под водой покраснели, кожу щипит.
Шмыгаю.
В полотенце выхожу в номер.
Артур в брюках, с рубашкой в руках, придирчиво что-то разглядывает на ткани.
- Этот из химчистки, - киваю на костюм. - Что там?
- Ничего, - он встряхивает рубашку, сует руки в рукава.
Подхожу к нему, смотрю в шкаф, за штанину тяну к себе леггинсы и, не выдержав, поворачиваюсь:
- Я уснула.
- Я знаю, - он застёгивается.
- Что случилось? - исподлобья изучаю его лицо, ищу следы, синяк или царапину, но он гладко выбрит, как всегда аккуратный. Вздыхаю. - Кажется, вчера с текилой переборщили.
- Кажется? - он тоже поворачивается.
Смотрим друг на друга, и перед глазами стоит эта сцена в ванной, как он выдернул хвост, как больно шлёпал.
Я заслужила, даже если бы он, правда, ремнем выпорол. И не потому, что сделала.
А потому, что заставить себя об этом пожалеть не могу. До сих пор чувствую руки и губы, обьятия прошлого.
- Циклично всё, от атома до космоса, - говорит Артур. Тянется ко мне, распутывает шишку из волос на макушке. - Вот и мы тоже. В тебе зациклились. Я пытаюсь это прекратить. Но ты не только мой мир. Почему так?