Иногда, особенно когда было до отупения грустно, или когда сознание полностью подчинялось вожделению, посещала мысль, что всё в этом мире понарошку, не всерьёз. Что всё-всё вокруг: выразительные пейзажи, хмурые тучи, горячие поцелуи, творческие озарения, сентиментальные или скорбные слёзы, любовь, даже он сам – не более чем собственноручно по вине впечатлительной натуры созданный мираж.
Обидно, что Вероника этого не поняла, не знала. Она была очарована всерьёз. Интуиция сигналила, но видимо слишком робко. Не услышала девочка, ни подсказки инстинкта, ни предупреждения мамы.
Девочке казалось, что привыкать друг к другу тяжело, но всё-таки здорово. Осваивать новый жизненный опыт всегда интересно.
Игнат жил один. Дом достался ему от бабушки, комната которой, точнее, добрая половина строения, с первого дня стала пограничным кордоном, – сюда без меня не входить, это мемориальная территория.
В остальной части жилого помещения было практически пусто. Видимо памятные вещи и мебель раздали родственникам.
Вероника не привыкла чувствовать себя гостьей. Ей требовался простор для фантазий. Она мечтала как можно скорее освоить всю территорию, как любая другая хозяйка, обустраивающая семейное гнёздышко.
– Не смей своевольничать, – не очень уверенно, но довольно агрессивно предупредил Игнат, – это мой дом. Я всё сделаю сам… когда посчитаю нужным.
– Но мне даже платья повесить некуда.
– Там, в сенях, гвозди в стене. Этого достаточно.
Вероника посокрушалась, но согласилась – дом действительно не её. Нужно подождать. Наверно любимый ревнует её к родным стенам. Так бывает.
Игнат приходил с работы немного позднее. К его приходу Вероника успевала навести порядок, приготовить чего-нибудь вкусненькое, надевала платье для выхода, прихорашивалась, занавешивала окна, чтобы создать интимный полумрак, красиво сервировала стол.
– Учись скромности, – упрекал её Игнат, – жить нужно по средствам. Вырядилась, по какому случаю?
– Тебя ждала.
– Заняться больше нечем? Будь проще. Не за принца замуж вышла. Красишься как кукла, тебе не идёт. Вино спрячь, на праздник достанем. Нам теперь экономить нужно.
– Так ведь повод есть: год как мы познакомились.
– Тоже мне дата. Устал я. Давай ужинать и спать.
– Ты что, Игнат, время восьми нет.
– В самый раз. Утром вставать рано.
– У меня завтра выходной. По магазинам хочу прошвырнуться, шкаф купить, телевизор, и так, по мелочи.
– Не смей распоряжаться в моём доме! И это… деньги отдай. Телевизор подождёт.
– Это и мой дом тоже. Или я чего-то не поняла? Ладно, забирай. На что копить собираешься?
– Тебе какое дело!
– Игнат, объясни, что происходит.
– Что тебя не устраивает? Я мужчина, я принимаю решения. Твое дело десятое. Корми!
– Ешь, кто тебе не даёт, я не прислуга.
– Вот как ты заговорила!
За пыльными окнами размеренно дышал засыпающий посёлок, над которым медленно сгущались сумерки, вдыхающий терпкий запах тополей и сладковатый аромат цветущих лип, а выдыхал умиротворённое спокойствие, нарушаемое лишь редким лаем собак и воркованием засыпающих голубей, которое окутывало окружающее пространство прозрачной пустотой с мерцающими звёздами.
В другой ситуации Вероника, осчастливленная близостью, прижалась бы к мужу, но в момент изумления, задыхаясь от внезапного недостатка кислорода, она не могла этого сделать.
– Скажи, Игнат, ты действительно меня любишь?
– Что за вопрос! Я твой муж.
– Именно поэтому я и спрашиваю.
– Не напрягай. Любовь – сказка для недоумков. В реальности существуют отношения между мужчиной и женщиной, отнюдь не равнозначные. Муж – глава семьи, этим всё сказано.
Воспоминания о рассыпающихся в прах чувствах прокатились горячей волной по онемевшему вдруг телу, зашевелились в артериях, заверещали, напоминая о своём присутствии.
– Мамочка, мама, – пронеслось в голове Вероники, – откуда ты могла знать, за кого я выходу замуж?
– Хватит дискутировать. Убирай со стола и спать.
Девочка не спорила. Она пребывала в шоке.
Игнат по-хозяйски раздел жену, взгромоздился, не потрудившись подготовить к сближению, бездушно оприходовал, словно выполняя священную миссию, и отвернулся к стенке.
Ночь и в этот раз казалась ему неповторимой, впечатляющей, с запредельно прекрасным интимным приключением в стиле фристайл, а для неё – с трудом пережитым насилием, омрачённым токсичными видениями до самого утра, и паническими приступами удушливой обиды.