Вы, конечно, уже могли забежать вперед и поинтересоваться, почему все равнины Тринидада не захвачены лесами мора?
Экологи, изучающие природу взаимоотношений между лесами, состоящими из деревьев мора и разнопородными лесами, говорят то, что вы и ожидали от них услышать: идет медленное, неуклонное отступание разнопородного леса перед убийственной тенью наступающего леса мора.
Почему же, совершенно справедливо зададите вы вопрос, здесь еще остались другие породы деревьев? Разве мора новое, недавно появившееся здесь и недавно получившее преимущество агрессивное растение?
На такой вопрос нетрудно ответить. Конечно, мора не является чем-то совершенно новым, но если оперировать масштабами геологического порядка, то для Тринидада мора — недавний пришелец. Сравнительно не так давно, в последний период плейстоцена, быть может, 75–100 тысяч лет назад, еще до того, как в результате движений земной коры создался этот остров, Тринидад был частью древнего южноамериканского побережья, представлявшего собой заросшие травой равнины, называемые льяносами. Льяносы простирались до самых подножий северной горной гряды. И в то время, когда связь с материком прекратилась, Тринидад, по-видимому, был покрыт сплошными льяносами. Потом наступили климатические изменения, способствовавшие произрастанию лесов, и первым типом леса, возникшим на месте льяносов, был широко распространенный на континенте разнопородный вечнозеленый лес.
Для дерева мора потребовался более длительный срок. Его семена слишком тяжелы, чтобы их мог далеко отнести ветер, и никакая птица не может утащить их с собой. Семена мора всегда прорастали в месте падения — у подножия родительского дерева. Дерево не могло рассчитывать на то, чтобы его отпрыски были отнесены подальше от широко раскинутых родительских ветвей, разве только на ураганы или на индейцев, перерабатывавших семена в муку. Таким образом, каждое новое поколение дерева мора передвигалось всего лишь на несколько футов в сторону. Было подсчитано, что этим деревьям понадобилось шестьдесят тысяч лет, чтобы продвинуться от ближайшего к материку берега Тринидада, куда семена могли быть занесены течением, до той крайней линии, которой деревья сейчас достигли. Может быть, равнины Тринидада не превратились в сплошной лес мора и потому, что слишком мал был промежуток времени, прошедший с той поры, как способствующие произрастанию лесов климатические условия сменили прежний климат саванны периода плейстоцена.
Я подолгу бродил в сумрачной прохладе лесов мора, рассматривал очертания и особенности его необычайной флоры и интересовался, насколько сильно ощущает животный мир разницу между местом, где преобладает одна порода деревьев, и разнопородным, смешанным лесом. Несмотря на сходство этих лесов, условия жизни в них и добыча пропитания должны быть совсем разными. Жалко, что так мало сказано обо всем этом в журнальных статьях, но я надеюсь, что этот вопрос будет освещен раньше, чем леса мора подвергнутся полному уничтожению.
Я приехал в Сангре-Гранде и, потолковав на перекрестках с жителями, осведомился, где дорога под названием Истерн-Мейн-Роуд. Мне объяснили, и я сразу свернул на нее.
Проехав Сангре-Гранде, довольно долго ехал на юго-восток через деревни, в которых проживало много индейцев, миновал Верхнюю Мансанилью и, проехав шесть миль, снова очутился на берегу, несколько южнее бухты Мансанилья, как раз напротив Разбойничьего холма, и вскоре подъехал к северной оконечности кокосника.
Кокосником здесь называется двенадцатимильная полоса кокосовых зарослей. Они начали произрастать полтораста лет назад, когда тут разбилось судно, груженное кокосовыми орехами. Кокосник тянется вдоль прямого и низкого берега, от Мансанильи до мыса Рейдикс, и занимает узкую полосу суши между большим болотом Нарива и океаном. Дорога проходит среди кокосовых пальм прямо над берегом. Вода здесь кажется темной, и это изменение окраски я приписываю притоку вод из реки Ориноко. Доказательством примеси этих вод служат проплывающие вдоль берега обломки плавника и вороха желтых гиацинтов. Почти повсюду сквозь пальмовую поросль виднеются берег и океан, и, несмотря на темную окраску воды, вид здесь чудесный.