– Я все расскажу! – шепотом повторил Луис, и слезы брызнули из его синих глаз. – Не трогайте Люси! Я все сделаю, все, что вам нужно, понимаете – все!
– Во-о-т, значит как их надо раскалывать! – самодовольно пробормотал Лысан, радостно рассматривая плачущего Луиса.
Шакал решил вставить свою реплику.
– А если он начнет, это самое, дергаться, Алексис этой девчонке двумя пальцами горлышко сдавит! Оно – хрусть! – и все! У детей горлышко слабенькое, двумя пальцами сломать можно. – Шакал с наслаждением смотрел, как забилось в судорогах тело Луиса.
– Нет, не надо, пожалуйста, не надо! Я все расскажу! Сейчас «порошок», весь «порошок» получите, сейчас! Сам отвезу вас! Пусть она будет на улице, не зовите девочку! – бессвязно бормотал, глотая слезы, дрожавший под прицелом винчестера человек, как две капли похожий на Луиса Хорхе Карреру. Но это был уже не он.
Луис исчез, как только его израненный страшными словами Лысана слух уловил слова Шакала о том, как просто сломать графине горлышко двумя пальцами. На его месте в кресле сидел и бормотал двойник Луиса, существо, лишенное жалости, существо страшное, беспощадное в своей жестокости, существо, сотканное из жажды мести.
Никто не сможет ответить на вопрос, где был сам Луис в это время. Он был вытеснен из самого себя этим новым ужасным существом, которое с дьявольской сноровкой и расчетом исполнило свой кровавый план.
Луис походил на помешанного. Он вскочил с кресла и засновал туда-сюда по комнате, хватаясь за голову и продолжая бормотать что-то неразборчивое. Потом остановился и явственно произнес:
– Да-да, конечно, «порошок»… Здесь, в стене, полтора килограмма. Сейчас, сейчас… Только девочку не трогайте, умоляю вас!
– Да ты не суетись! – Лысан все еще не решался опустить ствол винчестера. Он изумленно рассматривал преобразившегося, плачущего Луиса, который пять минут назад казался ему самым страшным существом в мире. – До вечера времени много, успеем «порошок» выковырять. Только веди себя по-честному. А то девчонке твоей сразу голову свернем. Пойди, сам ее позови, чтобы не испугать, значит. А я тебя под прицелом держать буду! – Сквозь неплотно прикрытые жалюзи из окна была видна графиня, продолжавшая возиться в лужах в нескольких шагах от дома. – Ну давай! Успокойся! А то богу душу отдашь! – уже успокаивал Луиса Лысан, видя, как тело «профессора» покрывается гусиной кожей. – Ты говорил, пиво есть. Давай, значит, пропустим по стаканчику! Духота страшная!
– Да-да, пиво! Я сейчас, я быстро! – подобострастно проговорил Луис, вскакивая с кресла и бестолково переминаясь с ноги на ногу. – Я к холодильнику?
Лысан благосклонно кивнул головой. Луис подбежал, размахивая руками, к холодильнику, вытащил ящик с бутылочками пива «Волчья голова» и поставил на сервировочный столик. Затем вернулся на кухню и, жалобно улыбаясь, принес четыре бокала. Его порывистые перемещения по гостиной показались Лысану безобидными.
– Сейчас, секунду… – шептал Луис, возвращаясь на кухню в третий раз и подбегая к шкафу, откуда появилась двухлитровая бутылка французского коньяка.
– Ну-ка, попробуй сам! – потребовал Лысан, и «профессор» налил себе на донышко и отпил без всякого выражения на лице. Потом завинтил пробку и тревожно посмотрел на Лысана. – Ну, давай, значит, попробуем! – согласился Лысан и передал ружье Шакалу, который легкомысленно взял винчестер под мышку и продолжал идиотски ухмыляться. Вид униженного Луиса пьянил Шакала, заставляя думать о себе намного лучше, чем он привык раньше. – Наливай! – благодушно разрешил Лысан. Он пододвинул вперед голую голову и протянул руку с бокалом.
Луис не спеша переложил бутылку из левой руки в правую, еще плотнее завинтил пробку. Затем двухлитровая бутылка описала в воздухе стремительную дугу и со звоном обрушилась на голову Лысана, который не успел ничего понять и продолжал тянуться вперед в ожидании коньяка. Коньяк хлынул на голову потерявшего сознание Лысана, а Луис, в руке которого остался обломок бутылки, нанес несколько быстрых ударов, один из которых пришелся в глаз. От ужасной боли Лысан на миг обрел сознание, испустил страшный вопль и вновь провалился в беспамятство. Когда Лысан рухнул под стол, его правый глаз тек по щеке. Ароматные пары многолетнего французского коньяка смешивались с густым запахом крови.