– Ты еще здесь, Роберто? Твоя жена звонит по городскому телефону, спрашивает, приедешь ли ты обедать!
– Скажи ей, что я обедаю в ресторане и вернусь сегодня поздно! – Майор с трудом сдержался, чтобы не обругать не в меру заботливого коллегу.
Обедать майор собирался не один, а в обществе очаровательной двадцатилетней мулатки, танцовщицы кабаре «Золотая черепаха», которая давно обещала майору приготовить свиную вырезку с бобами…
Когда Луис проснулся, до заката солнца оставалось немногим более двух часов. Его разбудил звонкий голос графини, которая остановилась прямо под окнами спальни и кричала:
– Луиси! Мы тебя ждем! И бегемот тебя ждет, плавающий! И папа ждет, между прочим!
Луис высунул в окно заспанное лицо и увидел Люси и графа, в обществе плавающего бегемота направляющихся, как обычно в этот час, на пляж.
– Привет, Котеночек! Доброе утро, Хуан! – поздоровался Луис и, заметив на лице графа улыбку, бросил взгляд на часы и рассмеялся. Луис проспал не более трех часов, но сон его был необычно глубок. Он чувствовал себя так, словно проспал целую ночь.
– Я очень хорошо поспал, дорогой граф! Так хорошо, что спутал день с ночью! – Луис в шутку оправдывался. Затем он надел плавки, выбежал из дома и присоединился к графу, Люси и голубоглазому бегемоту.
Купаться вместе с графиней Луис любил больше всего на свете. Если бы ему предложили выбирать между частыми любовными похождениями и ежедневными купаниями вместе с Люси, Луис, не задумываясь, отказался бы от девушек в пользу общества графини. Она была для него почти божеством, кумиром, неиссякаемым источником радостного восхищения, образцом для подражания. Луис учил графиню многому, но еще больше учился у нее сам. За два года дружбы с графиней Луис изменился. И несмотря на сильнейшее влияние со стороны графа, Луис часто думал, что Люси, именно она перевернула весь его мир и дала ему ощущение силы, которого ему так не хватало раньше и к которому он уже успел привыкнуть.
Мир маленькой графини был изначально добр и справедлив! Доброта и справедливость царили в мире этого человеческого детеныша, и иногда Луису казалось, ничто не в силах изменить этого. Доброта графини не знала ни границ, ни пределов и властно направляла все ее поступки.
Люси была лишена одного из присущих человеку свойств – сознательно причинять другому существу зло и получать от этого удовольствие. Самые страшные наказания, которые она придумывала для тех злых зверей, что встречались в сказках, были такими:
– Вот выкопаю яму, и пусть эта хитрая лиса в нее свалится! И пусть сидит всю ночь, пока не станет хорошей! – Потом лису обязательно выпускали из ямы, и она становилась хорошей.
Графиня горячо верила в силу слова и считала, что любому плохому зверю можно сказать, что есть других зверей и тем самым обижать их – нехорошо, и этот зверь непременно исправится, поймет. Луис сочинял для графини сотни разных сказок и каждый раз коварно подводил к решению какой-нибудь сложной нравственной задачи – и восхищался тем, как легко и непринужденно графиня находит выход, не обижая и не наказывая никого.
– А этих злых волков мы постреляем совсем! – восклицала Люси, видя, как на экране телевизора свирепого вида волки гоняются за большеглазым олененком. – Будут знать, как олененочка обижать, когда будут такие пострелянные! – Графиня не вполне представляла себе, что значит «пострелять».
– Но ведь если мы их постреляем, им будет больно! – искушал Луис.
– Не-е-т! Что ты, Котенук! Мы их небольно постреляем! – Графиня махала на Луиса руками. – Так, немножко постреляем, чтобы они олененочка не обижали! Ведь олененочек к маме своей спешит очень. А они, злые такие!.. – Графиня вновь сердилась на волков и пыталась застрелить их своим мягким бархатным пальцем.
В мире Люси не существовало ничего невозможного, все воображаемое было реальным. Так, на огромных акациях жили странные и страшные существа «по-деревники». Они были «сами маленькие, но животы зато у них были большие, чтобы им можно было кушать сколько захочется». На пальмах жили «напальмики». Разница между ними и «подеревниками» была предметом многократных обсуждений и споров, причем каждый раз оказывалось, что эта разница совершенно очевидна для графини и плохо понятна Луису, который подозревал, что «подеревников» и «напальмиков» отличает только место жительства. Графиня азартно отвергала эти подозрения. Она знала, что дело совсем не в этом, и «кто на каком дереве живет, даже совсем ни при чем».