3105 И узрел он ту стаю в бессилье таком,
Сотней бед оплетенную, словно силком,
И спросить он решил, к ней участье питая,
И промолвил он: «Кто вы, заблудшая стая?
Вы в плену и в неволе у тысяч несчастий, —
Что за польза терпеть вам проклятье напастей?
Без приюта, без крова, терпящие гнет,
Вы простерты во прахе скорбей и невзгод.
Что-то свойства высокие в вас неприметны,
Так ничтожны вы, что и для глаз неприметны!»
3110 И ответили птицы: «Мы — бедная стая,
Мы унижены, в немощи нашей витая.
Исстрадались в дороге мы, шаха ища,
И чертог его в немощи страха ища.
Было много нас — войско-дружина без шаха, —
Разве может быть войско без чина, без шаха?
Мы в нелегком пути тяжкий гнет претерпели,
Сотни тысяч скорбей и невзгод претерпели.
Сотни тысяч скитальцев различных пород, '
Превзошедших числом человеческий род,
3115 Все погибли, в дороге упав омертвело,
Только тридцать всего нас сюда прилетело.
Был Симург бы нам шахом в величье всевластном,
Нам различие зла и добра было б ясным!
Был бы смысл сокровенный владыкой храним,
Ну а раб может немощным быть перед ним!» —
«О безвестная стая, — воскликнул глашатай, —
В вашей речи бездумия край непочатый.
Знать, и впрямь вы теперь в превеликом смятенье,
Если вздором затмило у вас разуменье.
3,20 Как о шахе осмелились вы помянуть,
Что за мысль проложила в сердца ваши путь?
Вы — ничтожней ничтожества, зряшная стая,
Тешит вас небылица, бездумно пустая.
Кто способен взъяриться в ничтожестве пущем,
Тот себя уже мыслит воистину сущим.
Сути истинной в вас не бывало ничуть,
Вздор и небыль взмечталось вам выдать за суть!
И сердца ваши тоже исполнены бредней,
И мечты ваши — вымысел самый последний!
3,25 Здесь и сто тысяч солнц красоты небывалой
Не проявят себя даже блесткою малой.
И сто тысяч слонов, каждый грозен и яр,
Здесь — что жалкая падаль, слабы, как комар.
Вам познать бытие или тлен невозможно,
Ваша суть и для тлена мелка и ничтожна.
Прочь летите, простясь с болтовнею убогой,
А молчать невтерпеж — говорите дорогой!»
От речей этих птицы лишились ума,
Их язык ослабел, речь их стала нема.
3130 И воочью они уже смерть примечали,
И пылали в огне безысходной печали.
«Были муки в пути к этой цели напрасны,
И все беды, что мы претерпели, напрасны!
Шах высок разуменьем и саном велик,
Что ему до таких вот, как мы, горемык?
Жаль трудов и надежд — не далось их сберечь нам,
Жаль нам помыслов наших о счастии вечном!
Все, что было, печалью лихой обернулось,
И обманом надежд и тоской обернулось.
3135 Есть ли в мире несчастная стая, как мы?
Кто еще обманулся, мечтая, как мы?»
36 О ТОМ, КАК ПТИЦЫ, ОТЧАЯВШИСЬ В ОТРЕШЕНИИ, ОБРЕТАЮТ СИЛЫ В НАСТАВЛЕНИИ УДОДА
«К-эй, — сказал им Удод, — бесприютная стая,
Без жилья и без крова беспутная стая!
Не, теряйте надежды на благо и милость,
Милосердие шахом от века дарилось.
Нелегко единение с ним обрести,
Лучше — смерть на взыскующем этом пути.
Раз уж нам это благо ниспослано роком
И нашли мы приют в этом доле высоком,
3140 В нашей доле дано быть великому счастью —
Умереть одержимыми высшею страстью».
И явили тут птицы смирения знак
И сказали Удоду: «О мудрый вожак!
Мы во всех испытаньях нам выпавшей доли
Подчинялись твоим повеленьям и воле.
Где летел ты — летели и мы за тобою,
Лишь велел ты — мирились мы с долей любою.
В час свиданья пришла к нам разлуки печаль,
Что ни скажешь — готовы в любую мы даль!»
3145 И ответил Удод им: «Не падайте духом,
Не поддайтесь в отчаянье бедам-порухам.
Раз уж мы с этим странствием впредь согласились,
Значит, мы сто несчастий стерпеть согласились.
В наших странствиях шах — всех мечтаний залог,
Смысл и суть наших поисков — шахский чертог.
И теперь мы уже у задуманной цели, —
Знайте, цель ваша здесь, в недалеком пределе.
Для того, в ком любовь — совершенству порукой,
Безразлично равны единенье с разлукой.
3150 Благосклонность кумира мечтанна ему,
Все, что тот пожелает, — желанно ему.