Поэма Навои — не только итог жизни по чисто формальным приметам (произведение создано в последние годы жизни поэта), но и своеобразный отчет о своей жизни, о своем творчестве. Это осмысление свершенного им и зрелое понимание значительности своих творческих деяний, это — рассказ о собственных странствиях по дорогам жизни и об обретении в себе, в своих делах высшей человеческой радости — радости одоления мелких соблазнов суетности творческим созиданием нетленного, это — торжество утверждения «всевременного» над повседневным.8
Объективно вся поэма выступает как исповедь поэта, повествующая, что истинное счастье он обрел не вне себя самого, не в том, что окружало его в жизни, знавшей и взлеты,и низвержения, а в самом себе, в своей созидательной творческой деятельности.
Таким образом, если учитывать очерченную выше двойственность замысла поэмы, то можно утверждать, что по отношению к канонам и установлениям метода назира Навои проявил ту степень творческой свободы, которая возможна только для поэта высшего ранга. При этом творческая раскованность Навои характеризуется как бы двумя свободами — внешней и внутренней, и вес второй из них наиболее существен.9
Внешнюю свободу Навои убедительно показал Е. Э. Бертельс: поэт смело преобразует структуру поэмы Аттара в новую структуру, вносит свои оценочные суждения относительно тех или иных героев, заменяет сюжеты в более чем 80 % притч, наполняет повествование своей, присущей только ему интоинацией.
Но еще более значительна внутренняя свобода Навои, создавшего неповторимое произведение-исповедь с оригинальнейшей композицией, наполненное новым содержанием, ни в каких своих слагаемых не присутствовавшим в источнике его подражания — поэме Аттара.
В дальнейшем предпринимается попытка показать, в каком виде в «Языке птиц» предстает единство произведения, т. е. тот «образно-семантический контекст», в котором «функционируют, устанавливаются и дифференцируются все другие единицы художественного выражения».11
2
Внешний сюжет поэмы — путешествие-странствие птиц — имеет своим источником не только поэму Аттара. Уже в X—XII вв. были созданы произведения, основу сюжетного построения которых составляет мотив странствований в целях постижения высокого идеала. Впервые в дошедших до нас произведениях эта тема появляется в сочинении «Хайи, сын Якзана» Абу Али ибн Сина (ум. в 1037), известного в Европе под именем Авиценны. В этом произведении автор, ведомый старцем-наставником, познает в странствиях суть встречающихся ему в пути различных миров. В образе старца-наставника, духовного руководителя воплощена философская абстракция — «разумная душа», приобщившаяся к знанию истинных, высших сущностей и обладающая способностью передавать свою мудрость вступившим на путь познания. Цель путешествия — страна, где господствует вечный разум, вечная всеобъемлющая мудрость, озаряющая ослепительно ярким светом подвластное ей царство.
Генетически с этим сочинением Абу Али ибн Сина связано известное и очень популярное в свое время произведение Санаи (род. ок. 1048) «Странствие рабов божьих к месту возврата», в котором путешественники— это собирательный образ человечества («рабы божьи», «рабы господни»), одолевающего препятствия на пути к трансцендентальной сущности — потустороннему миру. В потустороннем мире души людей возвращаются к своему первоисточнику— мировой душе. Каждый человек представляет собой часть мировой души, утрачиваемую и обретаемую последней в вечном круговороте обновления. Итог и цель странствия — познание высшей, воплощенной в божественной сути, истины, постижение сущности, открывающейся лишь тем, кто «возвращается» к ней. Путников, в число которых входит и сам поэт-автор, сопровождает мудрый наставник, радетель за страждущих и взыскующих истины — Лучезарный старец. В образе Лучезарного старца аллегорически воплощено понятие разумной души — света, светлого начала всего сущего, посредством слияния с которым можно вступить на путь прямого единения с божественной сутью. В структуре этой поэмы Е. Э. Бертельс видит точное подобие «Божественной комедии». Он же отмечает и поразительное сходство отдельных описаний Санаи с бессмертным произведением Данте. 12
Эти сочинения послужили источником для поэмы Аттара «Беседы птиц», созданной в 1175 г. Несомненная близость сюжетных коллизий и популярность поэмы Санаи, по-видимому, однозначно свидетельствуют об этом. Однако у Аттара был и другой источник — прозаическое произведение Мухаммада Газзали (1059—1111) «Птичьи послания», отдельные мотивы которого Аттар использовал, дополнив их рассуждениями в духе известного трактата «Братья чистоты».13