– Это действительно полезная информация, – сказал калларино. – Хорошо, что твой отец учит тебя семейной мудрости.
– Он еще в самом начале пути, – произнес отец.
– Чи, – отмахнулся калларино. – Ваш мальчик уже читает, и пишет, и пользуется счётами, а теперь он постигает ваш талант узнавать мельчайшие подробности из самых далеких мест. – Калларино наставительно потряс передо мной пальцем. – Не позволяй высоким нравственным устоям отца деморализовать тебя, Давико. Если бы ты был моим сыном, это уже был бы триумф. Мой старший бесполезен. Пьет вино, сражается на дуэлях в глупых вендеттах и прогуливает лекции в университете. В детстве я слишком баловал его, и теперь это ребенок в теле взрослого. Я бы не раздумывая обменял его на тебя.
– С детьми всегда непросто, – заметил отец.
– Вам нужно завести еще одного. Я намереваюсь завести двадцать, если получится. Мне нужен кто-то, кто будет соображать лучше Рафиэлло.
– Думаю, мне достаточно, – сказал отец.
– Чи. Вы ди Регулаи. Вы заслуживаете гарема прекрасных жен и армии детей вроде Давико. Ашья хорошая спутница, но это не причина не взять новую жену. Еще несколько сыновей пойдут вам на пользу.
– При условии, что они не будут похожи на Рафиэлло.
Калларино поморщился:
– Это моя вина. Я был слишком добр к нему.
– Что ж, думаю, я не стану играть в кости с фа`тами. – Отец ласково потрепал меня по плечу. – Мне достаточно сына, который у меня есть. А теперь расскажите, что за ссора у вас вышла с ди Балкоси.
– Этот скользкий угорь! Сегодня он явился в Каллендру и предложил создать для номо ансенс новый «консультативный совет» из десяти человек. Совет, состоящий только из номо ансенс, и никаких других членов Каллендры.
Отец нахмурился:
– С какой целью?
– Они будут отбирать кандидатов, из которых я смогу назначить министров.
– Веридимми?[23] – Отец вскинул брови. – Ди Балкоси просит об этом? С каких пор он занимается политикой?
– Я удивился не меньше вашего. Вы бы его видели. Он говорил с таким смирением и искренностью. Клялся в свете Амо, что желает лишь самого лучшего для города. – Калларино нахмурился. – Хотелось ему верить. Половина Каллендры кивала к концу его речи. Он напоминал Гарагаццо, читающего проповедь о милосердии Амо.
– Кто внушил ему эту идею?
– Он утверждает, что это его собственная идея.
Отец фыркнул:
– И как будут выбираться в совет эти благородные люди?
– У него есть список.
– Очень предусмотрительно с его стороны.
– Само собой, Авицци, Д’Аллассандро, Спейньисси, Малакоста. Все старинные имена, чья история уходит к корням Наволы. Люди, которые «лучше всех знают ее потребности». А поскольку у них есть земли и титулы, их нельзя подкупить и склонить, в отличие от прочих. – Тут он многозначительно посмотрел на отца. – От тех, которые родились без земли и зависят от торговли нависоли и обязательствами.
Отец выпрямился:
– Откровенно.
– Более чем.
Беседу прервало возвращение Мерио со слугами и подносами. На подносах стаканы горячего чая для всех нас, а также фенхелевые бисквиты и горькие сыры. Пока слуги раскладывали еду, отец молчал, дожидаясь их ухода. Калларино принялся за угощение. Мерио закрыл двери и встал рядом с ними, слушая и охраняя наш совет.
– Спейньисси, – наконец произнес мой отец. – Вы сказали, что Спейньисси был в списке Балкоси?
Калларино мазнул тремя пальцами по щеке.
– Этот любит все, что вызывает неприятности.
– Верно. Похоже на него. Спейньисси скользок и пронырлив.
– Иногда я представляю его в виде змеи, которая шипит и капает ядом в уши другим. Но на этот раз дело не только в Спейньисси. Всем номо ансенс понравилась эта идея. Даже тем, кого нет в списке. Они ненавидят делиться голосами с вианомо в Каллендре.
– Несколько представителей гильдий? Несколько человек с улицы? И внезапно Балкоси сует пальцы в политику?
– Завтра я отправлю за ним люпари. Посмотрим, как сильно он любит свои пальцы, когда лишится парочки.
– На каких основаниях?
– Возможно, налоги. – Калларино подул на свой чай. – Они все мухлюют с налогами. – Он задумчиво втянул чай сквозь зубы. – Это не важно. Я поймаю его в городе, чтобы он не смог сбежать в свой загородный кастелло[24] Он думает, что старая благородная кровь защитит его от меня, да только рано или поздно всякой крысе приходится вылезти из норы.