Мы долго смотрели друг на друга. Я – застыв от страха, с трясущимся в кулаке мечом. Пантера – собравшись для прыжка, оценивая меня. Мы оба попали в сеть Вирги, оба играли свою роль; наши сущности были связаны, а судьбы переплетены. Охотник и жертва.
Внезапно я почувствовал себя слишком сопричастным Фирмосу.
Я, столь гордившийся своим умением ускользать и преследовать Агана Хана, теперь понял, каким маленьким был в огромном плетении. Я едва не рассмеялся. Я считал себя великим – подобно ребенку, который научился ходить и возомнил себя королем. И вот он я, часть плетения, как мне того и хотелось. Я и теневая пантера, и у каждого своя роль.
Странное спокойствие опустилось на меня. Мы оба не имели значения. Мы были братьями, запутавшимися в плетении, крошечными искрами в пульсации Фирмоса. Братьями, вдыхавшими один и тот же холодный воздух, чувствовавшими один и тот же болотистый запах, ощущавшими одну и ту же ледяную грязь под ногами, слышащими шорох мышей в подлеске. Мы были врагами. Мы были друзьями. Мы были добычей. Мы были охотниками. У каждого из нас была своя роль. Я приготовился к атаке.
Презрительно хлестнув хвостом, пантера развернулась и скрылась во тьме.
Я изумленно моргнул. Вгляделся в темноту, не веря глазам.
Лесные тени колыхались и дрожали, но кошка не вернулась.
Быть может, она играла со мной? Я прищурился, всматриваясь во тьму. Прислушался. Высоко надо мной шелестели листьями деревья. Маленькие существа суетились в подлеске. Вдалеке река срывалась со скалы. Мое дыхание серебрилось в холодном лунном свете. Огромное существо не прыгнуло на меня.
Пенек спал, не догадываясь о нашем госте.
Я больше не уснул.
С восходом солнца характер Ромильи вновь переменился.
Ее одежды вновь стали зелеными и причудливыми, теплыми и гостеприимными, настолько, что теневая пантера казалась чем-то невероятным, обрывком моего тревожного ледяного сна. Подобные создания встречались невероятно редко, особенно здесь, вдали от Глубокой Ромильи. Я никогда не слышал, чтобы теневая пантера подходила так близко к местам, где жили, охотились и возделывали землю люди.
Вместе с солнцем вернулась и моя отвага. Я прочесал поляну, высматривая следы ночного гостя, но, к моему разочарованию и смятению, ничего не обнаружил. Ни отпечатков лап, ни черных шерстинок. Я начал седлать Пенька, но потом, не в силах смириться, вернулся на край поляны и снова осмотрел землю, раздвигая папоротники, пригибаясь, чуть ли не ползая, в то время как Пенек наблюдал за мной с безмятежным недоумением.
Я едва не проглядел отпечаток. Он был таким крупным, что я не сразу узнал след лапы. Я прижал к нему ладонь и растопырил пальцы, но он все равно оказался крупнее. И, отыскав один, я мог отыскать и другие, мог пройти по ним к водопаду… Я обнаружил более глубокий отпечаток на более мокрой земле, смог разглядеть контур ступни и вмятины от подушечек пальцев во всех деталях.
Вокруг просыпались птицы, чирикали и клекотали, приветствуя рассвет. Пенек нетерпеливо фыркнул, давая понять, что нам давно пора двигаться. Я долго смотрел на отпечаток лапы, потом, содрогнувшись, осознал, что забрался глубоко в подлесок и, если существо по-прежнему рядом, я не увижу его, пока оно не прыгнет.
Весьма поспешно я вернулся к Пеньку и закончил седлать его.
В золотом свете дня мы вскоре обнаружили путь вниз со скалы, мимо водопадов, а затем, к моему изумлению, пробрались через заросли ежевики, усыпанные ягодами, и вышли прямиком на тропу, которую искали. В это же мгновение мое чувство направления вернулось, и я понял, каким образом заблудился.
Это было головокружительное ощущение, такое же странное и неприятное, как в тот момент, когда мы свернули не туда. Но ландшафт вновь стал знакомым и дружелюбным, я теперь знал свое место на нем – и мое облегчение было столь велико, что я расхохотался.
Я сел верхом на Пенька и пустил его по тропе; несколько часов спустя мы прибыли, грязные и замерзшие, в кастелло архиномо Сфона, где царил хаос, поскольку все семейство готовилось отправиться на мои поиски.
Куадра премиа был полон народу – отряд Сфона с Аганом Ханом во главе уже оседлал лошадей, отец с другой группой тоже собирались выезжать.
– Давико! – воскликнула Челия. – Где ты был?
Все обернулись, когда Челия кинулась через двор ко мне. Мой отец. Аган Хан. Каззетта. Мерио. Патриномо Сфона. Стражники.
– Посмотри на себя! Ты ужасно выглядишь! – упрекнула она, стаскивая меня с Пенька. – Что ты с собой сделал? Ты ранен?