Джонатан купил китайскую еду. Несколько разных блюд, надеясь, что она найдет то, что ей нравилось. По ее словам все было замечательно. Они сидели в его гостиной на полу.
«Итак он накормил ее физически и духовно», - подумал он. — Теперь настал черед эмоций.»
— Что произошло между тобой и отцом? — спросил он во время паузы в разговоре.
Хлоя внезапно напряглась и стала раздражительной. Он не хотел, чтобы она это чувствовала, но хотел, чтобы знала, что может прийти к нему с любой проблемой и он сможет помочь ее разрешить. Он бы поменял шину, если бы у нее лопнуло колесо, а также мог выслушать ее рассказ о том, как отец разбил ей сердце.
Она отвернулась, прошло некоторое время, прежде чем повернулась к нему назад. Хлоя подарила ему маленькую улыбку, которая, действительно, была не очень счастливой. Несмотря на то, что она повернулась к нему, ее глаза смотрели всюду, но не на него.
— Когда мне было двенадцать, — начала она робко. — Мои родители развелись. Они изо всех сил пытались сохранить брак, но папа не мог уделять время нам: маме и мне. После развода он никогда не просил меня навестить его, провести время с ним. Он никогда не отправлял поздравительных открыток или рождественских подароков. Как будто я больше для него не существовала. В первое лето после развода я провела достаточно времени с мамой, и она отправила меня к отцу. На тот момент папа не был взволнован перспективой разделить свою холостяцкую квартиру с девочкой-подростком, с которой он не мог заниматься сексом. Поэтому он сделал мое пребывание там настолько несчастным, что на вторую неделю я убежала и вернулась к маме. Это был последний раз, когда я его видела. Позже он сказал моей маме, что больше не хочет меня видеть. И мы больше никогда и не пытались.
— Как он так сильно испортил тебе жизнь, что тебе пришлось сбежать? — спросил Джонатан, не уверенный, что хочет знать ответ, но знал, что ей нужно это рассказать.
Она вздохнула, а затем, наконец, подняла эти великолепные карие глаза. В них он увидел все: стыд и горе из-за того, что собиралась рассказать. Он почти сказал ей, чтобы не рассказывала ему, но остановился. Ей это нужно.
— У него была группа друзей, которые собирались раз в месяц, чтобы поужинать. Все они приводили свои пары. Когда он попросил меня быть его парой, я была так взволнованна. Я подумала, он гордится тем, что я была его дочерью.
Снова вспоминая о своем унижении, она не могла остановить одинокую слезу, скатившуюся по ее щеке. Он больше не мог этого терпеть.
— Хлоя, — начал он голосом, преисполненным печали. — Ты не должна говорить мне, если ты этого не хочешь. Но я думаю, тебе это нужно, малышка.
Он протянул руку и вытер одну слезу. Он наблюдал, как она закрыла глаза от его легкого прикосновения.
Она наслаждалась человеческим контактом. Сколько времени прошло с тех пор, когда ее касался человек. Глория обнимала ее, но это все. Но вот теперь мужчина успокаивал ее, слушал и не отворачивался от всего этого дерьма.
— Ты знаешь, что такое собачий бой? — спросила она, не открывая глаза.
— Не то, что ты имеешь в виду, я думаю. Что это?
— Это когда группа мужчин, которые, как правило, встречаются с женщинами, которые … не очень красивые. Они приводят их на ужин к одному из хозяев и смотрят, какая из них самая уродливая. — Она услышала его судорожный вздох. Чувствуя страх, но ей нужно было знать, она открыла глаза и посмотрела на него. Он выглядел пораженным, но не жалостливым. — Мой отец думал, что я могу выиграть для него, — сказала она тихо. — Я не выиграла, но то, что мой отец думал, что я уродливая, разбило мне сердце. Тогда я поняла, что ты можешь любить того, кто держит тебя за кусок дерьма, и это самое ужасное чувство в мире.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это, — ответил он спокойно. Подойдя к ней, он схватил ее за руку и слегка сжал. — Твой отец был ублюдком, если сделал это с тобой. Особенно, когда ты была так молода. Это полностью уничтожило твое чувство собственного достоинства.
Хлоя покачала головой.
— Это не уничтожило меня, — сказала она с горечью. — Это просто показало мне, как я противна. Я чувствую слабое утешение в том факте, что я тогда не победила, но теперь я стала больше и старше, поэтому, вероятно, смогу выиграть на этот раз. Поэтому я не понимаю тебя.
— Меня? — спросил он.