-О черт, - пробормотал Глеб, усиленно растирая переносицу, - только этого не хватало.
-Это все, что ты скажешь? – недовольно фыркнула Дарья, отбросила телефон и развернулась к Глебу, всем своим видом показывая свое возмущение.
-Я не люблю допросы! – отрезал Глеб. Он резко поднялся с кровати и, не удостоив каким-либо вниманием Дашу, вышел из спальни. - Еще больше не люблю сцены ревности, - бросил он, скрываясь в ванной.
-А я кайфую, когда мой мужчина во время секса называет меня чужим именем! – крикнула Даша в истерике и кинулась вслед за Глебом, но наткнулась лишь на закрытую дверь, - кто она? Еще одна твоя подчиненная, с которой ты спишь в свободное от меня время? У тебя там очередь или что-то вроде того? – кричала она, колотя кулаками по деревянной глади.
Однако, ответом ее Глеб не удостоил. Ему хотелось как можно скорее уйти, чтобы самому осмыслить Дашины слова. Он назвал ее Соней? Как такое могло произойти? У Глеба было много женщин, но никогда ни в каком состоянии он не путал их имен в постели.
Выкрутив кран с холодной водой на максимум, он долго стоял под тропическим душем, позволяя ледяным каплям охлаждать тело и голову. Когда он закончил и вышел из ванной, то ожидаемо встретил под дверью разъяренную, словно дикую кошку, Дашу. Ее пыл вовсе не угас, и лишь сильнее разгорелось пламя гнева обиженной женщины.
-Глеб, я жду объяснений! Кто такая эта Соня? Твоя любовница? – Глеб молча прошел мимо и вернулся в спальню. Он методично собирал по комнате свою одежду, одеваясь, и делал это абсолютно молча, не обращая внимания на Дашины вопли ровно до того момента, пока она, в порыве ярости, не обронила фразу:
-А может быть она дешевая проститутка, раз ты так боишься рассказать?
Глеб сорвался в секунду. Все его хладнокровие улетучилось, а на смену пришел гнев. Он в один шаг преодолел расстояние до Даши, толкнул ее к стене, и нависнув, как скала над морем, твердо произнес:
-Не смей говорить о ней так, - от его ледяного тона у Даши свело горло. Она в миг затихла, ушла и ее истерика. Она лишь стояла, прижатая полуголой спиной к холодной стене, и дрожала, - Соня не шлюха и не любовница, во всяком случае, не для меня.
-Тогда кто она? – пропищала Даша, снедаемая истинно женским собственническим любопытством.
-Тебя это никак не касается, - рыкнул Глеб, - но, так и быть, скажу. Соня – дочь лучших друзей моих родителей, которая попала в беду и нуждается в их помощи. К тебе она не имеет никакого отношения. И я убедительно тебя попрошу всего лишь раз: никогда не смей говорить о ней в неуважительном тоне, поняла? – его вкрадчивый голос был способен внушить страх даже дикому зверю, не то, что маленькой Даше, сжавшейся в его руках.
-Ты поняла? – спросил Глеб с нажимом, когда не услышал ответа, и ей пришлось пискнуть:
-Да.
Только услышав это, Глеб успокоился. Под молчаливое Дашино присутствие он оделся и ушел, оставив девушку в полном неведении относительно ее судьбы в его жизни.
Всю дорогу до работы он вспоминал о Соне. Опять эта девчонка умудрилась ему насолить! Ведь утро начиналось так хорошо, и чем закончилось? Грандиозным скандалом и сценой в Дашином исполнении. Даже на расстоянии страшилка его преследовала! Заняла все мысли, и даже в постель умудрилась залезть!
Если бы Даша так рьяно не утверждала, что именно Сонино имя он произносил прошедшей ночью, ни за что бы не поверил, а любому другому, кто посмел бы такое заявить, покрутил бы пальцем у виска. Но Даша о Соне ничего не знала, а имя назвала именно ее – значит, действительно было! И это злило Глеба еще сильнее. Ведь его утреннее настроение, чувство полнейшей удовлетворенности от прекрасной ночи, к его недоумению, было связано с осточертевшей Соней.
Еще больше, чем произошедшее, его злило, что он безнадежно опаздывал на работу, чего никогда не позволял ни себе, ни другим сотрудникам. И на своем пути до кабинета он никого видеть не желал. К его удовольствию, за время его руководства, подчиненные научились не то чтобы чувствовать, а практически предсказывать его настроение, и в нужный момент не попадаться на глаза.
В приемной он обнаружил Рому, который, по обыкновению, прибывал в прекрасном расположении духа. Он стоял, лениво опершись на стеллаж с документами возле стола секретарши Катеньки, и рассказывал ей что-то такое, от чего она заливалась смехом, пряча раскрасневшееся лицо в ладошках. Но, едва она заметила присутствие своего начальника, как улыбка на ее лице сменилась испугом.