— Поехали, а то опоздаешь, — настроение у Гордеева явно упало до плинтуса.
— А может, не поедем никуда? — я еще ни разу не прогуливала занятия и такое предложение даже для меня в новинку. Но хочется приободрить Глеба, так как он приободряет меня.
— Не стоит. Все нормально, поехали. Стены дома знаний — творят чудеса!
Спорить не решаюсь, да и может Гордеев прав, учеба все-таки неплохо отвлекает.
До универа мы едем молча, вернее слушаем радио. Ведущий шутит на тему погоды и свиданий, иногда я так поддаюсь его настроению, что тихонько хихикаю. Глеб тоже улыбается, коротко, довольно сдержанно, но улыбается! Что-то мне подсказывает, что не из-за шуток, а потому что на меня поглядывает. От этого на сердце становится хорошо.
На парковке к моменту нашего приезда, свободных мест остается немного. Гордеев паркуется в боковом “карманчике”, и выходит на улицу первым. Ветер здесь похлеще, чем возле нашего дома, и я снова ежусь. Поднимаю плечи, в надежде, немного укрыться от прохлады.
— Дашка, — зовет Глеб, оглядываюсь и замечаю у него в руках черный шарф. Мужской, в классическом стиле, который он редко одевает. Гордеев подходит ко мне и вдруг накидывает этот шарф на мою шею, заботливо завязывая вокруг.
— Не мерзни, — с теплотой в голосе произносит он. Этот жест выглядит таким заботливым, что у меня невольно к глазам слезы подступают, настолько это оказывается приятно, когда тебе вот так кто-то шарф одевает. Приходится несколько раз моргнуть, чтобы скрыть нахлынувшие чувства.
— Спасибо, — шепчу, смотря снизу вверх на Глеба. Он игриво дергает за края шарфа, заставив меня сделать шаг навстречу ему. Затем наклоняется и вот между нами считанные сантиметры. Все в округе теряет смысл: и осенняя прохлада, и голоса студентов. Есть только два человека, которые не могут перестать смотреть друг на друга. Кажется, будто переживания уходят на второй план не только у меня.
— Хочешь меня поцеловать? — зачем-то спрашиваю я, до ужаса смутившись собственного вопроса.
— Может быть, — отвечает запросто Глеб, будто для нас в обыденность такие разговорчики. Он касается пальцем моей нижней губы, проводя вдоль нее, и останавливается в середине, словно чего-то ждет. Этот жест выглядит больно интимным и даже немного пошлым. А может, я просто слишком смущена. Ведь мы не дома, нас могут увидеть, и тогда слухами не оберешься.
— Мм, ну…
Ответить он мне не дает, опережает поцелуем. И делает это так трепетно, совсем не как в прошлый раз. Сейчас его поцелуй напоминает легкое дуновение летнего ветерка. Почти неуловимо, но в то же время безумно нежно, у меня аж ноги подкашиваются. И я вдруг ловлю себя на мысли, что готова потратить целую жизнь ради этого человека. Испытать все то, что никогда не испытывала впервые с ним: прогулки по хрустящему снегу, прятаться под крышей во время весенних дождей и сидеть в тени ветвей, знойным летом. Меня вихрем закручивают какие-то необузданные чувства, бесконтрольные, вселяющие веру в прекрасное, в то, что впереди нас ждет только лучшее.
Глеб отрывается от моих губ, ведет носом вдоль шее и шепчет мне на ушко:
— Порой мне кажется, что я схожу с ума без тебя, Дашка. Ты — мой дурман, не иначе.
Его слова отражаются вспышками звезд в моем сердце. И я поддаюсь порыву, обнимаю Глеба, прижимаясь крепче к его груди. Вдыхаю теперь уже любимый аромат с нотками дубового мха и мускуса. Наслаждаюсь тем мгновением, что есть сейчас и будет завтра.
Я так хочу наше завтра. Оно же будет? Правда?..
— Ты офигел! — мужской недовольный голос врезается в нашу прекрасную идиллию. Как бы ни хотелось, я отодвигаюсь от Гордеева и замечаю на тропинке Руслана, Арсения и Артема. Друзья Глеба перегородили дорогу Нестерову, а Соболев так вообще толкнул Артема, грозно прожигая его взглядом.
— Черт! — рычит Гордеев. Он срывается с места и мчит к ребятам, позабыв обо мне.
Я тоже иду туда, жутко переживаю, но к счастью, парни расходятся довольно быстро. Глеб разрешает ситуацию, а уж как и чем, остается для меня загадкой.
— Надо было рожу ему сломать, — недовольно хмыкает Руслан.
— Как мило, — Гордеев бьет по плечу Соболева. Они толкаются между собой, как мальчишки лет десяти, а Арсений периодически влезает между ними и строго наказывает, чтобы те вели себя хорошо. Это настолько забавно, что мне даже немного завидно: у Глеба всегда были друзья. В то время пока я пыталась дружить со сценой.
— Ты чего задумалась, Дашка? — Гордеев приобнимает меня, позабыв о своих товарищах и тех десяти пар глаз, которые в шоке сейчас разглядывают нас. Меня накрывает волна смущения, я будто оказалась в эпицентре всеобщего внимания.