— Конечно, — немного теряюсь я.
— Только не здесь, а в доме.
Моего ответа Анна Евгеньевна не ждет, обходит дугой и направляется прямиком в особняк. Понуро склонив голову, я следую за ней. Мне почему-то кажется, это будет не самый легкий разговор. Должна ли я позвонить Глебу? Нет, если бы его мать хотела поставить сына в известность, наверное, пришла бы, когда мы будем дома обои. Машины Гордеева нет на парковке, значит, он еще не вернулся.
Когда мы оказываемся внутри особняка, Анна Евгеньевна не приглашает меня на кухню или в зал, она идет в сторону спален. Я не очень понимаю, что происходит и честно сказать, мне уже охота сбежать. Но стоит ей остановиться напротив комнаты Глеба, как у меня перехватывает дыхание. Зачем? Почему? Ничего не понимаю. Грудь сводит спазмом от непонятного страха. Это то самое чувство, которое называют предвестником беды. Беды, которая напоминает торнадо, разрушающего на своем пути целые города. Что уж говорить о маленькой девочке по имени Даша…
— Проходи, — приглашает мама Глеба, открыв дверь.
Сглатываю, но не захожу. Стою на пороге, смотря, как Анна Евгеньевна открывает ящик прикроватной тумбы. Она вытаскивает оттуда то ли тетрадку, то ли блокнот, мне плохо видно со своего места.
— Проходи, чего застыла.
И я почему-то захожу. Нет, я должна была отказаться, сказать, что без Глеба не пересеку эту черту. Но я иду, непонятно чем ведомая. Не дышу вовсе. Настолько, что понимаю это, когда грудь начинает гореть.
— Вот, — Анна Евгеньевна протягивает мне, теперь уже вижу, блокнот. Дрожащими руками беру его и смотрю на приемную мать.
— Что это? Зачем вы это даете? — мой голос выдает волнение, в нем ни грамма уверенности.
— Открой, это важно, — будничным тоном сообщает она.
Несколько долгих секунд разглядываю неприметный блокнот, обтянутые кожей. Не надо мне туда заглядывать, наверное… Не надо. Но почему так хочется? Будто внутри него содержится что-то важное, что-то, что сам Глеб никогда мне не расскажет. Такое странное предчувствие посещает.
— Открывай, Дарья, — подталкивает, словно настоящий дьявол приемная мать.
И я открываю…
На первой странице рисунок один в один как татуировка, на руке у Глеба: роза, которую стягивают цепи. А надпись внизу гласит:
“Я никогда тебя не предам”.
Но все это блекнет, по сравнению с тем, что находится внутри блокнота. Мне не надо было это читать. Не надо было…
Глава 33 — Даша
Сглотнув, я усаживаюсь на кровать, и погружаюсь в прошлое Глеба. То самое, о котором никогда не знала, которое случилось более десяти лет назад. Вернее, это не совсем его прошлое, а девушки, которая вела этот дневник.
20 августа.
“Когда мама привела нас на балет, я не думала, что там будет настолько захватывающее представление. Мое сердце замирало и взрывалось яркой искоркой, от происходящего на сцене. Поэтому, стоило нам только выйти, как я попросила ее, отдать меня учится балетному ремеслу. Не могу дождаться момента, когда буду делать такие же фуэте на сцене”.
25 августа.
“Маме не понравился педагог по балету и то, что он требовал мне сесть на диету. Сказал, у меня лишние килограммы, в ответ мама фыркнула и хлопнула громко дверью. Она была так зла, что теперь мне кажется, мечта стать примой никогда не сбудется”.
27 августа.
“Глеб говорит, что я дурочка, и балет мне не нужен. Но я объявила бойкот и устроила голодовку. Мне безумно хочется танцевать, как те девушки в театре”.
29 августа.
“Вчера я упала в голодный обморок, так сказал врач. Он советовал нам обратиться к профессионалу, который сможет подобрать правильное меню для таких изнурительных диет. Ерунда. Я все равно буду танцевать. Мне даже во сне снится, как надеваю пачку, пуанты и закручиваюсь вихрем по сцене.”
1 сентября.
“Мама сдалась. Мы снова едем в балетное училище, мой возраст — 9 лет, идеально подходит. Мама обещала взять мне личного репетитора из этого училища, который за год сможет дать нужный уровень. Ура! Я буду танцевать”.
10 сентября.
“Тренировки оказались очень тяжелыми, ко всему прочему лучшая подруга Зойка обиделась на меня. Мне пришлось пропустить ее день рождения. Но ведь… на кону стоит балет, разве я могла сделать иной выбор?”
3 ноября.
“Мы с мамой стали еще ближе. Ходим с ней каждые выходные в театр, обсуждаем балет, мое поступление. Теперь мама тоже загорелась идеей исполнить мою мечту. Она сказала, что сделает все, чтобы я стала примой. Каждый раз, когда я падаю, мамочка рядом и помогает подняться. Она единственная, кто всегда верит в меня”.